Демократические убеждения поэта выразились и в обрисовке положительных персонажей — жены Лукича Арины, его дочери Саши и столяра Васи. Изображая с большой симпатией и теплотой этих людей, Никитин страстно протестует против домостроевских нравов, против семейного деспотизма, против тирании, которая способна загубить человека, лишить его радости и счастья.
В «Кулаке» Никитин продемонстрировал свое возросшее мастерство в построении большого эпического произведения, в изображении природы и в лепке характеров.
Пейзажные зарисовки в поэме играют роль как бы некоего эмоционального комментария. Так, картина утра служит прелюдией к горестным раздумьям столяра, а изображение ненастья в четырнадцатой и в начале восемнадцатой и девятнадцатой глав как бы предсказывает роковые события в жизни Лукича; картина бури сопровождает сцены болезни и смерти Арины. Пейзаж, стало быть, дается либо по контрасту с тем, что воспроизводится в поэме, либо усиливает впечатление от изображаемого.
С большим мастерством Никитин сумел передать индивидуальные особенности языка персонажей поэмы. Колоритна речь самого Лукича с ее различными эмоциональными оттенками — от заискивания до повелительных интонаций. Удачно выражен и речевой колорит других персонажей — ученый язык Зорова, песенный склад речи Саши, просторечье свахи, неуклюжее языковое щегольство Тараканова.
В авторской речи заметны элементы народно-бытовой лексики. Таковы, например, областные слова «смотрушки» (смотрины), «горенка», «миса», «краснорядцы».
Поэма «Кулак», а также вышедший в 1859 году второй сборник стихотворений свидетельствовали о решительной победе в поэзии Никитина демократических и реалистических принципов.
Из первого сборника 1856 года Никитин отобрал для нового издания лишь одну треть стихотворений. Да и оставшиеся двадцать стихотворений он включил, предварительно подвергнув тщательной переработке многие из них. Он отбросил стихи, проникнутые религиозным и консервативным духом, отверг также и те произведения, которые отличались подражательным характером.
Идейная и художественная эволюция Никитина встретила явное сопротивление у консервативно настроенных участников кружка Второва. Особую тревогу и раздражение вызывали эти перемены в Никитине у Нордштейна. «„Кулак“ кончен, — писал Нордштейн в 1856 году. — Поздравляю. А за стихотворение «Рассказ моего знакомого» не благодарю: что мне читать подражания Некрасову».[15] И далее Нордштейн длинно и подробно поучает Никитина. Смысл этих поучений ясен: каждый человек должен довольствоваться тем, что ему выпало на долю, и не пытаться бунтовать против существующего порядка вещей.
Когда же Нордштейну стало известно стихотворение «Пахарь», он со всей резкостью возражал против новых тенденций в поэзии Никитина и порицал поэта за то, что в «Пахаре» — «мысль коммунистическая». Письма Нордштейна были попыткой «уберечь» поэта от «вредных увлечений», в частности от влияния Искандера (Герцена), вернуть его на стезю «благонамеренности». Эта попытка не увенчалась успехом. Никитин шел своим путем.
Существенные изменения в творчестве Никитина не оставались незамеченными и в лагере революционных демократов. В какой мере изменилось отношение к Никитину с их стороны, видно по статьям Добролюбова и другим отзывам «Современника».
Первая рецензия Добролюбова подробно анализирует поэму «Кулак». Если Чернышевский утверждал, разбирая сборник 1856 года, что Никитин способен только на перепевы с чужого голоса, то уже в 1858 году Добролюбов с явным чувством удовлетворения отмечает в поэме «Кулак», с одной стороны, обстоятельное знание того быта, который Никитин описывает, а с другой — ясное понимание того характера, который поэт поставил в центре своего произведения.
В нравственном падении героя никитинской поэмы Добролюбов видит результат социальных отношений, и объективный смысл поэмы для него заключается в необходимости изменения условий общественной жизни. Поэму «Кулак» Добролюбов рассматривает как значительное и яркое выражение демократической литературы.