«Вырыта заступом яма глубока я...» (с. 276). — Напечатано в «Воронежской беседе на 1861 г.» (СПб., 1861), в составе «Дневника семинариста», написанного в 1860 году. В «Дневнике семинариста» оно приведено как предсмертное произведение Яблочкина. В биографии Никитина, написанной М. Ф. Де-Пуле, говорится: «Когда Никитин докончил «Дневник семинариста», у неге показалась горлом кровь. Последнюю сцену — смерть Яблочкина — и превосходное стихотворение, которым заканчивается повесть, Никитин прочел мне в своем книжном магазине; по нездоровые он несколько дней не был у меня. «Доконал меня проклятый «Семинарист»!» — воскликнул Никитин, приступив к чтению. С первые те слов смертная бледность покрыла его лицо, глаза его загорелись знакомым мне сухим пламенем; красные пятна зарделись на щеках; голос дрожал, порывался и замер как-то страшно на словах: «О жизни покончен вопрос, больше не нужно ни песен, ни слез!..» Так написать мог только умирающий, так прочесть можно было только перед открытой могилой!..» (Издание 1869 г., т. 1, с. 138 — 139). Стихотворение — одно из самых популярных произведений Никитина; оно неоднократно перекладывалось на музыку и было переведено на многие иностранные языки.
Поминки (с. 276). — Напечатано в издании 1869 года, т. 2. До этого было запрещено цензурой. В стихотворениях «Поминки», «Погост», «Теперь мы вышли на дорогу...» отразились мысли и чувства поэта, связанные с предстоящей крестьянской «реформой».
На пепелище (с. 277). — Напечатано в журнале «Русское слово», 1861, No 1. Было запрещено цензурой для издания 1869 года. Известный критик Н. К. Михайловский очень высоко оценил это стихотворение (см.: Соч., т. ,. СПб., 1897, с. 481).
Мать и дочь (с. 278). — Напечатано в «Отечественных записках», 1861, No 3.
Погост (с. 279). — Напечатано в «Отечественных записках», 1861, No 3. В издании 1869 года стихи 9 — 16 были изъяты цензурой и восстановлены лишь в издании 1912 года. Положено на музыку В. Полоцкой.
Жизнь (с. 280). — Напечатано в журнале «Модный магазин», 1867, No ,.
Собрату (с. 280). — Напечатано в журнале «Модный магазин», 1867, No 17.
Хозяин (с. 281). — Напечатано в журнале «Время», 1861, No 11. Было прочитано Никитиным с большим успехом в Воронеже на вечере в пользу воскресной школы 9 апреля 1861 года. Песня сумасшедшего «На старом кургане в широкой степи...» положена на музыку В. Калинниковым, в свое время пользовалась большой популярностью. В образе сокола, прикованного к цепи, поэт дал символическое изображение России, закованной в цепи рабства.
(Н. А. Матвеевой) («На лицо твое солнечный свет упадал...») (с. 285). — Напечатано в издании 1869 года, т. 1, в биографии Никитина, принадлежащей М. Ф. Де-Пуле. Стихотворение извлечено из письма Никитина к Матвеевой от 19 апреля 1861 года.
Матвеева Наталия Антоновна — дочь отставного генерала. Познакомился с ней Никитин у Плотниковых, и с весны 1860 года между ними завязалась оживленная переписка. Судя по письмам Никитина (ответные письма Матвеевой не сохранились), он питал к ней сильное чувство и встречал с ее стороны полную взаимность,
(Н. А. Матвеевой) («Я вас не смею раздражать...») (в. 286). — Напечатано в издании 1869 года, т. 1.
Исповедь (с. 287). — Напечатано в журнале «Живописное обозрение», 1880, No 1.
Порывы (с. 290). — Напечатано в журнале «Живописное обозрение», 1880, No 2.
ПОЭМЫ
Кулак (с. 295). — Отдельным изданием: «Кулак. Поэма». М., 1858 (дата цензурного разрешения — 25 августа 1857 г.). Поэма вышла в конце февраля 1858 года. Начата в октябре 1854 года, и к сентябрю 1856 года закончена первая редакция. По совету своих друзей — Н. И. Второва и П. А. Придорогина — Никитин продол-шал работать над поэмой, вносил в нее существенные исправления. Вторая редакция поэмы сложилась, скорее всего, к началу 1857 года. Рукопись третьей, беловой редакции, посланная К. О. Александрову-Дольнику для набора, не сохранилась.
Тему «Кулака» подсказали Никитину его воронежские друзья. В поэме сильны автобиографические черты: Лукич во многом напоминает отца поэта Савву Евтихиевича, прототипом для Арины послужила мать поэта Прасковья Ивановна. Бытовые наблюдения поэта, этнографический элемент, историческое прошлое Воронежа, современный Никитину воронежский быт отчетливо отразились в «Кулаке». Добролюбов в рецензии на поэму писал, что содержание «развито г. Никитиным в ряде сцен и изображений, показывающих, с одной стороны, обстоятельное знание того быта, который он описывает, а с другой — ясное понимание того характера, который сделал он героем своей поэмы» (Собр. соч., т. 3. М. — Л., 1962, с. 152). С большим сочувствием говорил Добролюбов об «истинно гуманных идеях» поэмы. Анализируя сборник 1859 года, Добролюбов снова вернулся к поэме, подчеркнув не только ее социальную ценность, но и художественную выразительность. По мнению критика, «Кулак» заключал в себе «много живых, энергически выраженных стихов». В анонимной рецензии «Московского обозрения» (1859, кн. 1) было сказано: «Несколько потрясающих по своему драматизму сцен, местами же неподдельный комизм, и всегда теплое чувство общечеловеческой любви... живая передача действительности, типически очерченные характеры и чудные описания природы довершают очарование, производимое этим свежим и истинно поэтическим созданием молодого, но уже шибко развернувшего творческие силы свои писателя». Академик Я. К. Грот («Известия Академии наук по отд. русского языка и словесности», 1858, ч. 7) отмечал в «Кулаке» «множество ярких и разнообразных картин русского быта, столь удачных, что это произведение в полном смысле заслуживает названия народного».