* В саду чудесном наши отраженья *
В саду чудесном наши отраженья
Качала помраченная вода.
Но две души замедлили сближенье,
Покинули друг друга навсегда.
И мне достался страннический посох,
И роза предосенняя — ему.
И женщины внесли на водоносах
К беде любой чувствительную тьму.
Так что нам тяжко обретенный опыт,
Из сожалений выращенный страх,
Когда так памятен влюбленный шепот
На полпути к единству, в трех шагах.
* Когда гадает ангел на цветке *
Когда гадает ангел на цветке
И в душу лепестки бросает,
Проходят юноша и женщина в платке,
И те, кого мой взор не чувствует, не знает.
Мы разлучаемся на высоте такой,
Что лица растворяются в сиянье.
И если для живого есть покой,
Он — непокрытое любовью расстоянье.
Но я желаю нежности моей,
Как побирушке, людям примелькаться,
И получать попреки от людей,
И в каждую беду втираться.
Здесь ветхий дом, там разоренный сад,
А я за всякую слезу в ответе.
И нежность прибредет ко мне назад,
Уже усталая, как все на этом свете.
Когда же снова станет на цветке
Небесный гость гадать о наших тайнах,
Среди людей, идущих вдалеке,
Не будет для меня ни лишних, ни случайных.
* На дне пруда уснул прекрасный сад — *
На дне пруда уснул прекрасный сад —
В цветенье нежен, в умиранье честен.
И ласточки послушные летят
Вдаль, в тишину, за грань стихов и песен,
И держат легкие тростинки на весу,
Переплавляя в золото слезу.
А мы идем, и места нет на свете,
Куда бы мы в мечтах своих не шли.
В пыли играют маленькие дети
И различают ласточек в дали.
И колыбель то плачет, то поет,
И женщина усталая прядет.
А я живу, самой себя не видя,
Но видя то, чего не может быть,
И верно чувствуя, чего в обиде
Благой господь не даст мне преступить.
И в небо запрокинутая синь
Мощней, чем время, горше, чем полынь.
* Я ночью в небо подняла глаза *
Я ночью в небо подняла глаза
И сразу поняла, как от земли устала.
Играли звезды, и луна блистала
Так, будто бы на ней маслина расцветала
И нищий городок построила слеза.
Прости меня, евангельское слово,
За всю неверность тайную прости.
Что ценно, кроме невода худого,
Молитвы тихой, пота пролитого
И праха освященного в горсти?
Мы ничего в самих себе не знаем.
Нам снится некий бесконечный сон.
И тот, кто нами ныне изгоняем,
Пленяет нас своим прозрачным раем,
И вместо хлеба камень просит он.
* На древние камни ложится снег. *
На древние камни ложится снег.
Розы в стекле свой ожидают черед.
Живи хоть полвека, хоть весь человечий век,
Никто к тебе нежно так не прильнет,
Как это дрожание, эта блажь,
Природа, объятая зимним сном.
И вряд ли нужен нам город наш,
Когда в нем сожжен наш дом.
* Колыханье сине-зеленых вод *
Колыханье сине-зеленых вод
И гранита звонкий разлет.
Здесь Тредьяковский выслушивал трость
И копил стиховую злость.
Здесь, недоверчива и темна,
Пробивает душа одна.
Я хочу ей крикнуть: "Навек с тобой!.."
Но мой крик поглощен Москвой.
И все связи с прошедшим, с грядущим рву,
Ибо чувствую: не доживу.
На миру ль, вне мира ли помирать —
Не приходится выбирать.
* Потеряла муха нежную сандалью. *
Потеряла муха нежную сандалью.
Что-то в прошлое скатилось.
А в моей душе, наполненной печалью,
Нечто чудное светилось.
Погляди — за окнами морока:
Флаги, фуги, нищие сонаты.
Ну побудь еще со мной немного.
Ну куда ты, бедная, куда ты…
* В колодце плавает луна. *
В колодце плавает луна.
У дома вишня отцветает.
Откуда музыка слышна,
И отчего душа страдает?
Ей помнится пустынный путь
И чьё-то робкое прощанье…
Но целого воспоминанья
не оживить и не вернуть.