Увы, любовь не делают. Что делать?
Необходимо для большой ходьбы
Любить вольно. Но ведь любовь не дело,
Мы в жизни как поганые грибы.
Мы встретились случайно в кузовке.
Автомобиль скакнул, дрожа всем телом,
И прочь побег, как будто налегке.
А мы внутри своим занялись делом.
Смотрела Ты направо. Я туда ж.
Смотрел направо я и Ты за мною.
Медведь ковра к нам вполз, вошедши в раж,
Я за руку его. Ты за руку рукою.
Но мы потом расстались навсегда,
Условившись встречаться ежедневно.
Грибы поганые, нас выбросили гневно
Обратно в жизнь, не сделавши вреда.
Таинственно занятие писца,
Бездельничает он невероятно.
От счастья блеет — хитрая овца,
Надеется без устали бесплатно.
Он терпеливо предается сну
(С предателями он приятель первый),
Он спит и видит: черт унес весну
И заложил, подействовав на нервы.
Потом встает и как луна идет,
Идет по городу распутными ногами,
Купается в ручье как идиот,
Сидит в трамвае окружен врагами
И тихо, тихо шевелит рукой —
Клешнею розовою в синих пятнах,
Пока под колесом, мостом, ногой
Течет река беспечно и бесплатно.
И снова нагло плачет. Как он смел
Существовать, обиднейший из раков?
И медленно жуя воздушный мел
Слегка шуршать с солидностью дензнака.
А он жужжит и жадно верезжит,
Танцует, как холеная собака,
Пока кругом, с вопросом на руках
Сидят враги в ужасных колпаках.
Музыкант ничего не понимал
Скучающие голоса летали
Как снег летает как летает свет
Невидный собеседник был согласен
(За ширмами сидели мудрецы)
А музыкант не нажимал педали
Он сдержанно убийственно ответил
Когда его спросили о погоде
В беспечных сверхъестественных мирах
Как поживают там его знакомства
Протекции и разные курорты
И как (система мелких одолжений)
Приходит вдохновение к нему
А за роялью жались и ревели
Затравленные в угол духи звука
Они чихали от ужасной стужи
Валящей в белый холодильник дня
Они летали пели соловели
Они кидались точно обезьяны
Застигнутые облаками снега
Залитые свинцовою водой
И медленно валились без изъяна
В оскаленные челюсти рояля
Затравлены рвались не разрываясь
В блестящих деснах лаково лились
Вились впотьмах струились из фиала
И боком пробегали точно рак.
(Жюлю Лафоргу)
С моноклем, с бахромою на штанах,
С пороком сердца и с порочным сердцем,
Ехидно мним: планеты и луна
Оставлены Лафоргом нам в наследство.
Вот мы ползем по желобу, мяуча.
Спят крыши, как чешуйчатые карпы,
И важно ходит, завернувшись в тучу,
Хвостатый черт, как циркуль вдоль по карте.
Лунатики уверенно гуляют,
Сидят степенно домовые в баках,
Крылатые собаки тихо лают.
Мы мягко улетаем на собаках.
Блестит внизу молочная земля
И ясно виден искрометный поезд.
Разводом рек украшены поля,
А вот и море, в нем воды по пояс.
Вожатые забрали высоту,
Хвост задирая как аэропланы,
И на Венеру мы летим — не ту
Что нашей жизни разбивает планы
Синеет горный неподвижный нос,
Стекло озер под горными тенями.
Нас радость потрясает как поднос,
Снижаемся с потухшими огнями.
На ярком солнце для чего огни?
Но уж летят, а там ползут и шепчут
Стрекозы-люди, бабочки они,
Легки, как слезы, и цветка не крепче.
Вот жабы скачут, толстые грибы,
Трясясь встают моркови на дыбы
И с ними вместе, не давая тени,
Зубастые к нам тянутся растенья.
И шасть-жужжать и шасть-хрустеть, пищать,
Целуются, кусаются — ну ад!
Свистит трава как розовые змеи.
А кошки! Описать их не сумею.
Мы пойманы, мы плачем, мы молчим.
Но вдруг с ужасной скоростью темнеет.
Замерзший дождь, лавины снежной дым.
Наш дирижабль уже лететь не смеет.
Пропала насекомых злая рать,
А мы, мы вытянулись умирать.
Замкнулись горы, синий морг над нами.
Окованы мы вечностью и льдами.
Увы бегут Омировы преданья
Ареевы решительные сны
Улисовы загробные свиданья
Еленины волосные волны
Все это будет не приподнимаясь
Не возмущаясь уплывать туда
Туда где руки белые ломая
Танцует сон неведомо куда
Беспочвенно безветренно бесправно
Падет твоя рука на крупный дождь
И будет в мире тихо благонравно
Расти пустая золотая рожь
Скакать года как воробьи над калом
И раки петь — сюда балда сюда
Где изумрудный яд на дне бокала
Танцует не предчувствуя вреда