14. X.1924 (на улице)
«Прекрасно сочиняешь Александр…»
Прекрасно сочиняешь Александр
Ты мифы кои красят наши яви
Хоть ведомо бесплоден олеандр
Литературы и в судьбах бесправен
И слов нема как говорит народ
Чтоб передать как люба «Свора верных»
Поваднику безделий суеверных
Которым учишь ты певцов народ
Спокойный сон неверие мое
Непротивленье счастию дремоты
В сем ваше обнаженье самоё
Поэзии блистательные моты
Необорима ласковая порча
Она свербит она молчит и ждет
Она вина картофельного горше
И слаще чем нерукотворный мед
Приятно лжет обакула любви
И счастья лал что мягко греет очи
И дальних путешествий паровик
Завидев коий ты забыл о прочем
Приятно пишет Александр Гингер
Достигши лучших чем теперь времен
И Свешников нежнейший миннезингер
И Божнев божий с неба обронен
Все нарастает неживая леность
На веки сыпля золотой песок
Уж стерлась берегов определенность
Корабль в водах полуночи высок
«Бело напудрив красные глаза…»
Александру Гингеру
Бело напудрив красные глаза,
Спустилась ты в назначенное время.
На чьих глазах к окну ползет лоза?
Но результаты очевидны всеми.
Нас учит холод голубой, внемли,
Ах, педагоги эти: лето, осень;
Окончили на небесах мы восемь
И в первый класс возвращены земли.
Рогатой лошади близки ли лоси?
Олень в сродстве, но ах, олень не то.
Мы носим холодом подбитое пальто,
Но харч точим, они же, блея, просят.
Непредставимо! Представляюсь вам,
Но ударяет вдруг огромный воздух.
Писать кончаю? Твари нужен отдых,
Он нужен Богу или даже львам.
1924
«Ворота ворота визжат как петел…»
Ворота ворота визжат как петел
Как петли возгласили петухи
Свалился сон как с папиросы пепел
Но я противен я дремлю хи! хи!
Который час каморы иль амура
Но забастовка камерных часов
Лишь кот им злостно подражает: ммурра!
Спишь и не спишь. Немало сих особ
Валюсь как скот под одеяло тая
Как сахар в кипяченом молоке
Как ток палящий на продукт Китая
Шасть мочится латунной по руке
И я храплю простой солдат в душе
Сигнув от неприступного постоя
Хозяйка повторяет букву «ше»
Зане се тише но терпеть не стоит
1. X.1924 На улице
«Как в ветер рвется шляпа с головы…»
Как в ветер рвется шляпа с головы,
Махая невидимыми крылами,
Так люди, перешедшие на Вы,
Стремятся разойтись к своим делам.
Как башмаки похожи па котурны,
Когда сквозь них виднеются персты.
Доходит жизнь до неурочной урны,
И станет тень твоя, чем не был ты.
Как любим мы потертые пальто,
Что пулями пробитые мундиры.
Нам этой жизни тление свято
И безразличны неземные клиры.
И как лоснятся старые штаны
Подобно очень дорогому шелку,
Докучливые козни Сатаны
Вместим в стихи, не пропадут без толку.
Прекрасен наш случайный гардероб,
Взошлем хвалы небесному портному.
Как деревянный фрак скроит он гроб.
Чтоб у него мы не смущались дома.
1924
«Мальчик думает а я остался…»
Мальчик думает а я остался
Снова не увижу Южный крест
Далеко в раю над ним смеялся
Чей-то голос посредине звезд
Милый милый от земли до рая
Простираются миры зари
Острова заката где играют
С ангелами мертвые цари
В океане там двойные зори
В облаках закаты-города
А когда приходит вечер — в море
Розовая синяя вода
Улетаем мы грустить на звезды
Закрываем в дирижабле шторы
А кругом идет блестящий дождик
Из промытых синих метеоров
«Я звал Тебя весна слегка мычала…»
Я звал Тебя весна слегка мычала
Быть может день или уже года
Но ты молчала пела отвечала
И разговаривала как всегда
Летели дни качались и свистели
Как бритва на промасленном ремне
И дождики как легкие метели
Кружились надо мною и во мне
Пропала ты ты растворилась Белла
В воздушной кутерьме святых ночей
Мечта почто пред жизнию робела
Ужасной лампы в тысячу свечей
Раздваивается на углу прохожий
Растраивается на другом углу
В ушко мне ветер входит как в иглу
Он воздухом сшивает наши кожи
Я с улицы приоткрываю дверь
И снова вижу улицу за дверью
Была ли жизнь, была, их было две
Два друга два мошенника две пери
Так клоун клоуна пустою палкой бьет
Довольные своим ангажементом
Иль гоночный автомобиль ревет
От сладкой боли под рукой спортсменки
Но клоуны дерутся не сердясь
И в гонщиц влюблены автомобили
И мы в свое отчаянье рядясь
Не франтами всегда ль пред Вами были.