36. Ненавистна нам также рассеянность, и избегаем мы беседы[225] с прекрасными и возлюбленными братьями нашими — не потому, что мы гнушаемся ими, и не потому, что они не лучше нас, — ведь каждый день прибегаем мы к их молитве, — но потому, что лишаемся мы наслаждения в Господе нашем, постоянно пребывая с людьми. Ибо одиночество соединяет нас с Богом. Ибо именно поэтому, а не из страха перед гееннскими казнями соблюдаем мы правила, заботимся о них и старательно исполняем их, но потому что в них <заключается> собеседование с Богом, и память о Нем устанавливают они в нас. Ибо все, что ради Него [и во имя Его][226] […] благодаря воспоминанию возвышаемся мы к Нему. Постоянное памятование о Нем порождается в нас постоянным памятованием о частностях,[227] а именно о том, что не должны мы без уважительных причин[228] оставлять время <молитвы>; если же случайно нарушим мы <правило>, не должны мы оставаться без покаяния.[229]
37. Должны мы также принуждать себя совершать поклоны во <время> службы, даже если мы очень больны, весьма часто — даже на ложе нашем, будет ли сон наш с трезвением и благоговением, или же с дерзновением.[230] С сердечной болью должны мы взывать к Богу во всякое время, дабы сохранил Он нас от скверных помыслов[231] и от нечистых сновидений. <Надо> стремиться к тому, чтобы сон охватывал нас тогда, когда в сердце нашем — мысль о Нем. Скромно <должны мы> сидеть на всех службах[232] и под страхом смерти[233] соблюдать число молитв наших. <Нет необходимости говорить> о том, что для принятия пищи следует назначить определенное время; или о том, чтобы постоянно не начинали мы есть все, что найдем, кроме как в <назначенный> час; или о том, что следует нам только однажды <в день> готовить стол, в прочие же часы ограждать уста наши от вкусных <блюд> — за исключением <того случая, когда находимся мы в> великой немощи, <проистекающей> от болезни; или о том, что нельзя нам обнажать тела наши и внимательно рассматривать члены наши, когда они не покрыты одеждой; или о том, что не следует нам постоянно прикасаться к телу нашему, как <делают> распущенные[234] и недисциплинированные <люди>; или о том, что должны мы соблюдать постоянную тишину, когда случиться нам быть вне <келлии>, если же человек встретит нас, должны мы свести <беседу> к <самому> необходимому и тратить слова свои только на полезное, а не на бесполезные <разговоры>,[235] шутки и смех; или о том, что взор наш должен постоянно быть собранным и что должны мы соблюдать благопристойность[236] в чувствах наших;[237] или о том, что должны мы являть признаки сокрушенности на лицах наших, когда взираем мы постоянно и во всякое время на предмет страдания Господа нашего.[238] Ибо от этого к воспоминанию о том, что перенес Он ради рода человеческого, возвышаемся мы, и к той любви, которую явил Он нам, и к тем обетованиям, которые дал Он нам, и к той надежде, которая уготована роду людскому в новом веке, особенно же христианам:[239] это вещи, которые открылись всем благодаря пришествию[240] Христа в мир сей; и через Него открылся нам доступ к Богу. По слову Апостола, один человек умер за многих[241] и принесением тела Своего соединил Он мир с Отцом Своим,[242] избавил нас от порабощения демонам и спас нас от тиранической власти их. Поэтому и служим мы Богу и познаем Создателя нашего. Поскольку же на всяком месте служим мы и поклоняемся Ему, не боимся мы ничего, <в отличие> от прежних поколений, которые трепетали перед демонами. И что это за упование, проповеданное нам, <если уже> здесь <бывает> человек опьяненным от радости об этих <благах> и не знает, где он <находится> и к какому знанию приближаемся мы во Христе?
38. А затем обращается он к самому себе, <размышляя о том>, как во всем этом <Бог> бывает оскорбляем нами и как гнушаемся мы тем, что Он любит, и заповедями Его,[243] несмотря на то, что [они способствуют] спасению жизни нашей и помогают <нам жить> друг с другом. От этих мыслей[244] страдание все время отпечатлевается на лице нашем[245] — когда мы одни, или когда случается нам быть с другими. Страдание это сохраняет нас от расслабления, а мысли эти отрезвляют сердце наше.