36. Если человек говорит о молитве, которую произнес наш Спаситель, что только ее должны мы повторять во всех наших молитвах, используя те же самые слова и сохраняя тот же порядок слов, но не их смысл, [770] такой <человек> неправильно понял цель, с которой молитва эта была произнесена Спасителем нашим; и никогда не приблизился он к образу мыслей [771] Блаженного Толкователя. [772] Ибо Господь наш не учил нас здесь определенной последовательности слов, но Он вместил в эту молитву учение о том, на чем мы должны сосредотачивать разум в течение всей земной жизни. [773] И смыслом установленного Им было именно это, а не определенная последовательность слов, повторяемых устами.
37. Итак, всякий раз, когда представляем мы эту молитву в разуме как то, к чему <надо> стремиться, мы должны молиться следуя ее смыслу и в соответствии с ним должны направлять движения нашей собственной молитвы, испрашивая Царствия и праведности, или, иногда, избавления от искушений; по временам <можем мы просить> о нуждах естества нашего, то есть о пище на этот день и о прочих вещах, в соответствии с целью, которую Он указал, говоря нам, о чем мы должны молиться. Итак, мы должны молиться <исходя из> смысла, и в соответствии и согласии с ним должно нам исправлять жизнь свою, когда мы молимся той молитвой, которой Господь научил нас.
38. Просвещенные и понимающие смысл именно так понимают предание, полученное нами от Господа нашего в форме молитвы, а не как последовательность и порядок слов. И Господь наш, конечно, не был озабочен последовательностью слов, когда преподавал Он учение о словах молитвы и наставлял учеников относительно смысла ее. [774] Напротив, Он наставлял нас не примешивать к молитве, как делают язычники, те или иные вещи, которые противны заповедям Его.
39. Ибо это детский образ мыслей [775] — когда вникают в последовательность слов и бывают озабочены ею вместо того, чтобы ставить целью для своего разума смысл <слов> и <исходя> из него изыскивать молитвы, прошения и прекрасные мысли, полезные для образа жизни нового века. Изменение внешней формы слов ничего не меняет в молитве, которую передал Господь наш, [776] если только мы молимся исходя из ее смысла и разум наш следует ему.
40. Забота моя заключается в том, чтобы от всякого вреда сохранен был любящий наставление, поскольку он озабочен тем, чтобы открыть истинный смысл Писаний, <чтобы он> не споткнулся обо что–либо и не считал полезное вредным, и <чтобы> не воспринимал он что–либо лишь исходя из его внешней формы.
41. Когда ты слышишь о неких мужах–отшельниках то, что говорит о них история, — как тот или иной повредился от непрестанной молитвы, [777] <или как>, опять же, некоторые из них были прельщены демонами, потому что пренебрегали псалмами или не занимались ничем другим, кроме непрестанной молитвы, и многие из них впоследствии повредились или были осмеяны <демоническими> призраками, и тому подобное, — не огорчайся тем, что внешне слышишь, внутренне не понимая <смысла этого>, и не впадай в сомнение о <вещах>, которые исправляют всякое наше повреждение.
42. Ни постоянство молитвы не порождает заблуждение, ни опущение псалмов, если для этого есть уважительная причина. Причиной заблуждения считаем мы не молитву, источник жизни, и не заключающийся в ней труд, но то, что некоторые люди оставили почтительные внешние положения <тела> и склонились к своим собственным законам и особым обычаям, которые они сами для себя установили по своему произволу; и то, что они полностью лишили себя Святых Таин, пренебрегая ими и презирая их; и то, что они также <лишили себя> света божественных Писаний и перестали исследовать слова Отцов и их наставления о приемах борьбы с демонами; и то, что они оставили различные виды смирения, поклоны, продолжительное лежание на земле, страждущее сердце и смиренный [778] внешний вид, соответствующий молитве, скромную позу, смиренно сложенные руки, [779] или простертые к небу, благоговейные чувства на молитве. И охвачены они различными формами гордыни, из–за которой примешивают к молитве оскорбление в адрес Бога. Забывая о возвышенности божественного Естества и о бренности их собственного естества, они сопровождают молитву надменными внешними позами. При всем том слова их молитв ничем не отличаются от псалмов.
772
Имеется в виду 11–я Огласительная Беседа Феодора Мопсуестийского, посвященная молитве «Отче наш».