10. А иначе и тех грудных младенцев, которые живут в мире сем, ни о чем не помышляя,[897] должен ты поместить на один уровень со смиренными! Если, однако, считаешь ты спокойных и кротких по естеству <стоящими> на том же уровне, что и смиренные благодаря знанию и воле своей, тогда также и евнухов,[898] которые от чрева матери являются таковыми, должен ты называть девственниками и причислить их к лику девственников и святых,[899] хотя не их собственная воля воспрепятствовала им вступить в брак и заставила <соблюдать> девство, но естество. Точно так же <обстоит дело> с теми, кто по естеству мягок и смиренен: естество умерило их побуждения, а не сила воли.
11. Эти люди никоим образом не вкусили и не ощутили сладость даров и утешений, которые вкушают те, что смиренны ради Господа нашего. А потому не получают они и дивного дара непрестанных и утешительных слез — тех, которые воспринимаются Отцами как прообраз земли обетованной. «Войдя туда, ты уже не устрашишься борений».[900] Ибо утешение обещано сокрушенным сердцам. Тем же, у кого нет надежды на это,[901] когда они плачут, и утешение не будет послано; и те, кто, не жаждет и не томится, не утолят <жажду> духовным питием.
12. Если, однако, помимо того, чем обладают они по естеству, у них есть также рассудительность воли, тогда ублажай подобных людей, ибо удостоились они того, чтобы благому расположению воли своей обрести союзника в естестве, так что без борьбы преуспевают они в добродетели. Вот почему они тоже получают утешение, происходящее от доброй воли.
13. Но если это является лишь естественным дарованием, тогда не завидуй таким <людям> больше, чем ты восхвалял бы и ублажал бессловесных.
14. Итак, если не обладаешь ты смирением сердца или сладким и жгучим страданием от любви к Богу, что является корнями слез, изливающих усладительное утешение в сердце, — тогда не прибегай <к тому, чтобы> в ущербности естества <искать оправдания>, или в <том, что есть> люди, у кого сердце по естеству вялое и у кого повреждены внутренние члены, приводящие в движение здоровую силу разумения[902] в душе. <Не используй это> в качестве извинения в том, что не <чувствуешь> ты даже малого страдания о своих недостатках.
15. О тех же, кто наряду с естественной простотой[903] и спокойствием обладает светоносными и рассудительными движениями, известно, что они имеют также и слезы. Ибо где есть смирение сердца с рассудительностью, там невозможно человеку удерживать себя от плача, даже если не хочет он <плакать> — ибо вопреки воле его сердце его постоянно обуревается потоком плача по причине жгучего неудержимого страдания и сокрушения сердечного.
16. Эти три <причины слез> человек приобретает из безмолвия: будь то любовь к Богу, или изумление тайнами Его, или смирение сердца. Нет страдания более жгучего, чем любовь к Богу. Господи, удостой меня испить[904] из этого источника! Итак, кто не обладает безмолвием, тот ни одного из этих <благ> не знает, даже если у него множество добродетелей. Не может он знать, что есть любовь к Богу, а духовного знания или истинного смирения сердца[905] никогда не стяжать ему.
17. Всякий, кто не знает эти три добродетели, или, вернее, эти славные дарования, удивляется, когда слышит о людях, которые обладают непрестанным плачем, ибо он воображает, что по своей собственной воле плачут они или что они принуждают себя к этому. Поэтому невероятным ему кажется такое.[906]
18. О рассудительном чувстве,[907] которое внезапно возникает от изумления тем, как пришли мы в бытие и сотворены Богом. И в тот миг, когда возникает оно в человеке, умолкает[908] он в изумлении и бывает исполнен наслаждения с головы до пят.[909] Кто ощутил такие исполненные радости моменты, тот поймет.
Слава благодати Твоей, Боже! Слава благодати Твоей, Боже! Слава благодати Твоей, Боже, приведший нас в бытие, когда мы не существовали, даровавший нам бытие, которое не имеет конца! Ты дал нам также жизнь, чувство, словесность,[910] свободную волю и власть — пять несравненно великих даров. Ибо любовь Твоя не только дала нам бытие, но и сделала нас словесными, дабы ощутили мы наслаждение познавания и радость от великого дара прозрения и дабы насладились <ими>. А поскольку невозможно было нам быть безначальными, подобно Тебе, Ты даровал нам быть бесконечными, подобно Тебе. Слава Тебе за наслаждение дара Твоего!
899
Термин qaddiša (святой) в сирийской раннехристианской литературе, в частности, у Афраата, применялся прежде всего к людям, которые дали обет целомудрия.
902
Сир. mliluta соответствует греч. logistikon (разум, разумение) и обозначает одну из трех сил души, о которых говорил Платон («желание», «раздражение», «разум»).