Первые не пришли в устройство, потому что душе предстоит еще подвиг, хотя и обнаруживает против них крепость свою, а вторые зависят от употребления, как сказало Писание, говоря: …сяде Давид в дому своем, и упокоил его Бог от всех его окрестных (2 Цар.7:1). Разумей сие не об одной страсти, но вместе со страстями естественными, пожеланием и раздражительностию, и о страсти славолюбия, которое воображает и мысленно представляет лица и возбуждает к похоти и желанию, и также о страсти сребролюбия, когда душа входит в общение с нею тайно, хотя и не соглашается вступить самим делом, но изображает в уме подобие того, чем питается сребролюбие при собирании богатства и чем заставляет душу помышлять об этом, и производит в ней желание — вместе с прочим обладать и сим.
Не все страсти ведут брань наступательно. Ибо есть страсти, которые душе показывают только скорби. Нерадение, уныние, печаль не нападают наступательно и смело, но только налагают на душу тяжесть. Крепость же души изведывается в победе над страстями, ведущими брань наступательную. И человеку надлежит иметь тонкое сведение обо всем этом и знать приметы, чтобы при каждом сделанном шаге сознавать, куда достигла и какую страну начала попирать стопами своими душа его: в земле ли она Ханаанской или за Иорданом.
Но обрати внимание и на сие. Достаточно ли, по душевному свету, ведение к различению сего, или различает это во тьме, или совершенно лишено такой способности? Точно ли находишь, что помысл начал очищаться? Парение мыслей в уме проходит ли в час молитвы? Какая страсть смущает ум во время приближения к молитве? Ощущаешь ли в себе, что сила безмолвия приосенила душу кротостию, тишиною и миром, какой сверх обычая рождается обыкновенно в уме? Восхищается ли непрестанно ум без участия воли к понятиям о бесплотном, в объяснение чего не дозволено входить чувствам? Возгорается ли в тебе внезапно радость, ни с чем не сравнимым наслаждением своим заставляющая умолкнуть язык? Источается ли непрестанно из сердца некое удовольствие и влечет ли всецело ум?
По временам неощутительно во все тело входит какое–то услаждение и радование, и плотский язык не может выразить этого, пока все земное не будет при сем памятовании почитать прахом и тщетою. Ибо оное первое, из сердца истекающее услаждение, иногда в час молитвы, иногда во время чтения, а иногда также вследствие непрестанного занятия и продолжительности мысли, согревает ум. А сие последнее всего чаще бывает без всего этого, и многократно во время поделия, а таким же образом часто и по ночам, когда находишься между сном и пробуждением, как бы спя и не спя, бодрствуя и не бодрствуя. Но когда найдет на человека это услаждение, биющееся в целом теле его, тогда думает он в этот час, что и Царство Небесное не иное что есть, как это же самое.
Смотри также, приобрела ли душа силу, которая чувственные памятования потребляет силою овладевающей сердцем надежды и внутренние чувства укрепляет неизъяснимым убеждением в несомненности? И сердце без попечения о том, чтобы не было пленено оно земным, пробуждено ли непрестанным поведением и непрерывным сердечным деланием, совершаемым со Спасителем нашим?
Приобрети ведение о разности призвания к деланию и поведания, когда услышишь о сем. Возможность же скоро вкусить сего доставляет душе непрерывное безмолвие непрестанным и постоянным своим деланием. Ибо, по нерадению приемлющих, и по обретении сие снова утрачивается и долгое уже время вновь не приобретается. И осмелится ли кто, положившись на свидетельство совести своей, сказать о сем то же, что сказал блаженный Павел: Известихся, яко ни смерть, ни живот… ни настоящая, ни грядущая, ни все прочее возможет меня разлучити от любве Христовой (Рим.8:38,39), то есть не разлучат ни телесные, ни душевные скорби, ни голод, ни гонение, ни нагота, ни одиночество, ни затвор, ни беда, ни меч, ни аггелы и силы сатанины с их злобными ухищрениями, ни упраздняемая слава приражением своим к человеку, ни клеветы, ни укоризны, ни заушения, наносимые без причины и напрасно.
Если же не начал ты усматривать в душе своей, брат, что все это некоторым образом избыточествует или оскудевает, то труды твои, и скорби, и все безмолвие твое — бесполезное утомление себя. И если чудеса совершаются руками твоими и мертвых воскрешают они, не идет то и в сравнение с этим, и немедленно подвигни душу свою и со слезами умоляй Спасающего всех отъять праг [ [37]] от двери сердца твоего, омрачение бури страстей уничтожить на внутренней тверди, сподобить тебя увидеть луч дневной, чтобы не походить тебе на мертвеца, вечно пребывающего в омрачении.