Как предаваемым в руки судьям для наказания за злодеяние, если они, как скоро приближаются к пыткам, смирятся и немедленно сознаются в неправде своей, наказание уменьшается, и вскоре по малых скорбях избавляются они от суда; если же какие преступники бывают упорны и не сознаются, то подвергают их новым пыткам и напоследок, после многих истязаний, когда тело их покрыто бывает ранами, хотя и сознаются они невольно, но не получают от того никакой пользы, — так и мы, когда за прегрешения наши, неосмотрительно нами сделанные, милосердие предает нас в руки праведного всех Судии и повелевает распростереть нас под жезлом искушений, чтобы облегчить тамошнее наказание наше, если как скоро приблизится к нам жезл Судии, смиримся, вспомним свои неправды и принесем в них исповедание Карающему нас, по кратковременных искушениях вскоре избавимся; а если ожесточимся в скорбях своих и не исповедуем, что действительно виновны в таковых грехах и достойны потерпеть еще и большие сих скорби, напротив того, станем обвинять людей, а иногда бесов, в иное же время и Божию правду, и утверждать, что мы невиновны в таких делах, и это будем помышлять и говорить, а не помыслим, что Бог лучше нас самих знает и ведает нас, что суды Его по всей земле и без Его повеления не наказывается человек, — то все случающееся с нами будет причинять нам непрестанную печаль, скорби наши увеличатся, и одна после другой будут они, подобно веревке, связывать нас, пока не познаем себя, не смиримся и не почувствуем беззаконий своих (ибо, не почувствовав их, невозможно нам дойти до исправления); и напоследок, обремененные множеством скорбей, без пользы для себя будем приносить исповедание, когда, обыкновенно, уже не бывает утешения. Но сие — восчувствовать грехи свои — есть дарование, которое подается нам Богом, когда Бог видит, что утомлены мы многообразными искушениями; и тогда входит нам на мысль, чтобы, при всех несчастиях и скорбях наших, не отойти нам из мира сего, не получив для себя никакой пользы. И то, что не уразумеваем грехов своих, бывает не по трудности искушений, но по неведению. Нередко иные, находясь в подобных сему обстоятельствах, отходят из мира сего виновными и не исповедавшимися в своих грехах, но отрицающимися от них и обвиняющими других; милосердый же Бог того ожидал, чтобы простить их и сделать им облегчение, если бы только смирились; и не только сделал бы облегчение их искушений, но простил бы им и прегрешения, умилостивившись и малым сердечным исповеданием.
Как иной, принеся великий дар царю, награждается от него ласковым взором, так и тому, кто имеет в молитве своей слезы, великий Царь веков, Бог, прощает всякую меру грехопадений и награждает его благоволительным взором. Как овца, выходя из ограды и скитаясь по пастбищу, останавливается у логовища волков, так и монах, отлучающийся от собрания друзей своих под предлогом пребывания в безмолвии, встречает постоянно зрелища, уходит от них, и приближается к ним, и проходит в городах по позорищам [ [46]].
Как человек, который на раменах своих несет многоценную жемчужину и идет путем, на котором есть разбойники и о котором носится худая молва, ежечасно бывает в страхе, чтобы не подвергнуться нападению, так и тот, кто несет бисер целомудрия и шествует в мире, на этом вражеском пути не имеет надежды избавиться от разбойников, пока не придет в обитель гроба, то есть в страну упования. И может ли не страшиться тот, кто несет с собою драгоценную жемчужину? Так и этот не знает, в каком месте, откуда и в какой час подсматривают за ним, и лишат его внезапно надежды его, и в дверях дома своего, то есть во время старости своей, будет он ограблен.
Как человек, который пьет вино в день плача, упившись, забывает всякую печаль о своем трудном положении, так и упоенный любовию Божией в сем мире, то есть в доме рыдания, забывает все свои труды и печали и по причине своего упоения делается бесчувственным ко всем греховным страстям. Сердце его подкрепляется надеждою на Бога; душа его легка, как пернатая птица; ум его ежечасно возносится от земли, превыше всего человеческого парит своими помыслами и наслаждается бессмертием у Всевышнего. Ему слава и держава во веки веков! Аминь.