1.2. Спасение философией
Однако нельзя сказать, что Юлиан в своих речах очень часто обращается к дискурсу обожения посредством теургического восхождения. Все-таки, более распространенный у него дискурс — это когда спасение описывается в духе расхожего платонизма[97], как спасение философа — достижение области божественного через самопознание, через очищение себя от страстей[98] и навязанных большинством расхожих мнений[99], через устранение в себе смертного начала и концентрацию на бессмертном, божественном в себе[100]. Если в случае описания Юлианом теургического восхождения говорится о помощи и водительстве богов, и в этом случае подразумевается, что всякий искренний последователь культа подвергается обожению, ибо в контексте теургии акцент делается на том, что феноменальная реальность души человека, омраченная телесными страстями, пребывает вне божественной сферы[101], то в ином дискурсе, гораздо чаще встречающемся у Юлиана — обожения через практикование философской жизни — акцентируется внутренняя присущесть человеку божественной сферы, и речь идет, так сказать, о самообожении, обретении "бога, что внутри нас, то есть ума"[102]. Недаром свою речь к Ираклию Юлиан заканчивает, как сейчас сказали бы, экуменическими словами о том, что истинная философская жизнь может заместить теургическое посвящение[103]. Путь философа — это и есть путь восхождения. Он объемлет как указание на истинную и божественную реальность посредством внимания мифам в качестве начального этапа пути[104], так и непосредственное обретение ее, когда философ становится Богом[105].
Важная составляющая этого пути — образование и обучение, позволяющие выбрать правильные ориентиры, напитать душу содержанием, способствующим, а не препятствующим духовному восхождению, в отличие от того, что навязывается душе мнениями толпы. Философия — высшее среди всех "культурных слоев", это "искусство искусств и наука наук"[106]. По словам И. Адо, для Юлиана "природа человека, который по существу "разумен", требует деятельности, укрепляющей его сущность, его разумность, и постепенно приводящей ее к преодолению самой себя и достижению ума"[107]. В своей речи против Гераклия Юлиан говорит о пути изучения наук, идущем по кругу (этот образ символизирует единство всех наук[108]), который является подступом к изучению философии[109]. Точнее говоря, Юлиан различает два возможных для философа пути. Первый — короткий путь, который, за редчайшими исключениями, неисполним для человеческого существа — путь обретения того, во что мы "верим без всякого обучения"[110], идя по которому "не нужно перелопачивать множества книг"[111]. "Вот каков кратчайший путь: человек должен разом выйти из себя и познать, что он есть бог, и не только сохранить свой ум неутомимым, непрестанно сосредоточенным на божественном, незапятнанным и мыслящим чисто..."[112]. Другой путь, гораздо более гарантированный, как раз и включает в себя в качестве необходимого этапа изучение круга вспомогательных наук. Обличая тех, кто, по его мнению, профанирует кратчайший путь, выставляет его как легкодоступный, Юлиан призывает следовать этому круговому пути как пути более верному: "...Я насладился истинным образованием; это не был тот кратчайший путь, о котором ты [т. е. Ираклий. — Д. Б.] говоришь, но путь, идущий по кругу. Но, во имя богов, я думаю, что этот путь быстрее, чем твой, приведет к добродетели. Ибо я, во всяком случае, если благочестие позволит так сказать, оказался в преддверии, ты же далек и от этого"[113].
97
Разумеется, здесь нужно говорить именно о платонизме, несмотря на приписывание Юлианом указанной позиции представителям различных философских школ — сказывается концепция единства философии, узаконенная еще в среднем платонизме, см.: Ю. Шичалин.
101
Ср.: «Человеческая душа заключена в одну форму и со всех сторон помрачается телом… Душа участвует в божественных делах не потому, что обладает собственной добродетелью и разумом. Если бы такие дела были во власти души, то их бы совершала всякая душа или только сама по себе совершенная. Но ни та, ни другая душа не готова к этому в достаточной мере, даже совершенная душа несовершенна с точки зрения божественного действия. Следовательно, теургическое действие иное, и только от богов зависит исполнение божественных дел…» (Ямвлих.
103
«…Боги сберегают свои награды для тех, что заслужили посвящение самой своей жизнью, хотя бы и не принимали таинства, порочные же не обретут ничего, даже проникнув за священную ограду» (