Венера, проплывая в небесах,
Услышь ночную жалобу мою,
Когда я песню грустную пою
Об этих долгих, бесконечных днях!
Тогда смягчится боль в моих глазах,
И больше мук в рыданьях изолью
И всю постель слезами затоплю,
Тебе поведав о своих скорбях.
Чтоб поскорей забыть о тяжком сне,
Покоя ищут люди в сладком сне,
А я при свете дня хожу, тоскуя.
Когда ж в постели я найду покой,
Беда, как верный страж, идет за мной,
И, болью обожженная, кричу я.
Перевод Э. Шапиро
О, трижды будь благословен восход
Светила, но избранница, к которой
Оно с любовью обращает взоры,
Стократ благословенней. Пусть пошлет
Оно ей день без горя и забот
И пусть, целуя дар прелестной Флоры[175],
Какому равных нет в лучах Авроры,
С любимых уст пьет благовонный мед!
Лишь мне подарен этот свет прекрасный
За горечь лет, потерянных напрасно;
Так полыхай огнями, небосклон!
Очей своих я испытаю силу,
Чтоб страсть моя его воспламенила
И в срок недолгий был он побежден.
Перевод Э. Шапиро
Живое все умрет с теченьем лет,
Тогда уйдет душа, покинув тело.
Я тело мертвое[177], и я зову несмело:
"Душа, зачем тебя со мною нет?
Душа любимая, избавь меня от бед,
Чтоб мне не ждать тебя осиротело,
Чтоб в скорби не застыть окаменелой,
Верни свой ясный, лучезарный свет!
Но, Друг мой, после длительной разлуки
Молю тебя, чтобы прошло без муки,
Без горечи свидание с тобой.
Забудь же о гордыне непреклонной
И одари своею красотой,
Жестокой прежде, ныне благосклонной!"
Перевод Э. Шапиро
Я пламенем объята в холод лютый,
В сиянье дня в кромешной тьме бреду,
Предчувствую и радость и беду,
Ловлю неуловимые минуты.
Живу в цепях и разрываю путы,
Смеюсь и плачу в тягостном бреду,
И снова ум и сердце не в ладу,
И день мой ясный полон черной смуты.
Так я во власть Амуру отдана:
Когда беда нависнет надо мною,
Нежданно от нее я спасена.
Когда ж душа надеждою полна
И радостью я сердце успокою,
Терзаюсь вновь я прежнею бедою.
Перевод Э. Шапиро
Лишь только мной овладевает сон
И жажду я вкусить покой желанный,
Мучительные оживают раны:
К тебе мой дух печальный устремлен.
Огнем любовным дух мой опален,
Я вся во власти сладкого обмана,
Меня рыданья душат непрестанно,
И в сердце тяжкий подавляю стон.
О день, молю тебя, не приходи!
Пусть этот сон всю жизнь мне будет сниться,
Его вторженьем грубым не тревожь!
И если нет надежды впереди
И счастью никогда уже не сбыться,
Пошли мне ночь, спасительную ложь[180]!
Перевод Э. Шапиро
Когда главою, лаврами венчанной[181],
Над Лютнею склоняясь, ты грустишь
И скалам и деревьям повелишь
Идти вслед за тобой[182] и, осиянный
Мильоном добродетелей, нежданно
Ты всех, кто славой вознесен, затмишь
И душу нежной страстью опалишь,
Мне хочется сказать: "О мой желанный!
Искусство знаешь ты любимым быть,
Твоих заслуг нельзя не оценить,
Но мог бы ты, скажи мне, сам влюбиться?
Как передать всю боль сердечных мук,
Чтоб и тебе, мой безупречный Друг,
Огнем моей любви воспламениться?"
Перевод Э. Шапиро
О нежный взор, обитель красоты[183],
Заветный сад, приют цветов влюбленных,
Где сотни стрел, Амуром припасенных[184],
Куда влекут меня мои мечты!
О как бесстрастны все твои черты!
Как тяжек взгляд очей неблагосклонных!
Как много слез в тиши ночей бессонных
Из сердца моего исторгнул ты!
Зажечь сумеет только взор любимый
В глазах моих огонь неугасимый.
Но тем труднее в сердце боль унять,
Чем глубже я хочу в твой взор вглядеться.
Увы, глаза и любящее сердце
Друг друга разучились понимать[185]!
вернуться
В этом сонете контаминируются основные мотивы петраркистской лирики. Ср. сонет CCXVI. 1-4 Петрарки:
Весь день в слезах; ночь посвящаю плачу.
Всем бедным смертным отдыхать в покое,
Мне ж суждено терзаться в муках вдвое;
Так я, живя, на слезы время трачу.
Пер. Ю. Верховского
См. также сравнение возлюбленной с солнцем (сонет CCXII, 4-8; ХС, 12 и мн. др); плач на ложе сна, муки от любовного жара и т. п. Эти мотивы лишь слегка обозначены, но на их фоне особенно резко индивидуальной становится заключительная строка. Отметим, что тема любовной бессонницы и плача — частный мотив лирики трубадуров. См.: Bernard de Ventadour. Ch. 4. IV, 7-8.
вернуться
Утверждение Брего де Лю, что этот сонет вдохновлен началом знаменитой оды Сафо "Мнится мне, как боги, блажен и волен" (пер. Вяч. Иванова) и подражанием ей Катулла "Кажется мне тот богоравным..." (пер. С. Ошерова) вряд ли правомерно. См.: Giudici E. Р. 177.
вернуться
...дар прелестной Флоры... — т.е. розы, с которой сравниваются губы возлюбленного, — устойчивый образ в лирике трубадуров, труверов и поэтов-петраркистов.
вернуться
Этот сонет обычно сопоставляется с CXIII сонетом "Оливы" Дю Белле. Но это лишь возникающая ритмически-интонационная ассоциация и внешняя схожесть первой строки (см. примеч. 9 к Элегии II).
вернуться
Я тело мертвое... — Сравнение возлюбленного с душой, отлетевшей от тела, — общий мотив неоплатонической лирики, связанный прежде всего с сонетами Петрарки. Ср. "Порой сомнение мучит: эти члены // Как могут жить, с душой разлучены?" Сонет XV, 9-10. Пер. Вяч. Иванова); ср. также: "Моя Душа, ты вернешься к моему телу" (Sceve Maurice. Delie... Diz. CCCLVII). Этот мотив связан с мифом об андрогинах (см. примеч. 33 к "Спору Безумия и Амура") и был достаточно част и в куртуазной лирике. Ср. у Бернарта де Вента-дорна (Bernard de Ventadour. Chanson d'Amour. P., 1966. Ch. 4, III. V. 9-12): "Mo cor ai pres d'Amor, / que l'esperitz lai cor, / mas lo cors es sai, alhor, / lonh de leis, en Fransa". ("Мое сердце так близко к Любимой, // что моя душа туда устремляется, // но тело здесь, / вдали от нее, во Франции").
вернуться
Об источниках этого сонета см. нашу статью с. 231 и след.). Добавим, что мотив колебаний от радости к горю, от тревоги — к успокоению, содержащийся в терцетах, част и в средневековой лирике. Ср. у Бернарта де Вентадорна: "Noil е jorn pes, cossir e velh, / plant e sospir; e poir m'apai. / On melhs m'estai, et eu peihz trai, / Mas us bos respeihz m'esvelha, / don mos cossi-rers s'apaya". ("Ночью и днем я думаю, размышляю и не смыкаю глаз, / жалуюсь и вздыхаю, а потом, успокаиваюсь. / Чем лучше у меня все идет, тем хуже мне становится. / Но добрая надежда пробуждает меня / и утишает мои тревоги") (Bernard de Ventadour. Op. cit. Ch. 5, V. V. 1-5). См. там же его кансоны 36, VI, 1-2; 42, V, 4-5. Интересно, что и в "кансоне контрастов" неизвестного трувера соединены разом и антитезы любви, и мотив колебаний от одного состояния к другому (см.: Songs of the Trouvers. Ch. 4). Эти же мотивы характерны и для Карла Орлеанского, Роберте и "великих риториков".
вернуться
В качестве исходного источника темы любовного сновидения, столь широко распространенной в поэзии и прозе Возрождения (Боккаччо, Петрарка, Николо Аманьо, Дж. Делла Каза, Каритео, Гаспара Стампа, Бембо, Наваджеро, Ронсар, Теодор де Без, Таюро и мн. др. См.: Giudici E. Р. 179-180), Брего дю Лю указывает Овидия (Героиды. XV, 123-124):
Нет от тебя мне покоя, Фаон: тебя возвращают
Сны и делают ночь ярче погожего дня.
Пер. С. Ошерова
Однако Луиза Лабе вряд ли, равно как и сам Петрарка, исходила из Овидия, так как эта тема — общее место в кансонах трубадуров. См., например, кансоны Гильема де Кабестаня (Les chanson de Gulhem de Cabestan / Ed. par Arthur Longfors. P., 1924. P. 45). Характерна она и для "женских песен" труверов. Ср. также кансону Гаса Брюле "Quant je me gix dedans mon lit" ("Как только я ложусь на свою постель...") (см.: Songs of the Trouvers. Ch. 106, 111), почти дословно совпадающую с начальными строками сонета Л. Лабе: "Как только я собираюсь / В своей постели (влажной от слез) получить желанный отдых".
вернуться
Пошли мне, ночь, спасительную ложь! — Ср. у трубадура Арнаута де Марейля (конец XII в.): "Длись без конца, мой сон, — исправь / Неутоленной страсти явь!" (Пер. В. Дынник),
вернуться
Когда главою, лаврами венчанной... — В оригинале букв.: "Когда я вижу твою белокурую голову, увенчанную / Зеленым лавром..."- зачин, характерный для описания идеальной красоты возлюбленной в поэзии Петрарки и петраркистов.
Подробно о клишированности этих описаний в лирике Возрождения см.: Giudici E. Louise Labe е l'Ecole lyonnaise". Napoli, 1964. Note 107. Добавим, что этот зачин приметен и в куртуазной поэзии. Ср. у Готье де Даржьеса: "Qui voit sa crigne bloie, // Que semble qu'el soit d'or" ("Кто видит ее белокурые волосы, / Которые кажутся сделаны из золота"). См.: Songs of the Trouvers. Ch. 112. III, 1-2.
вернуться
И скалам и деревьям повелишь // Идти вслед за тобой... — скрытое сравнение О. де Маньи, которому адресован сонет, с Орфеем. Ср. у Горация (Оды. I, 24, 14), где о его пении сказано: "Чьим напевом внимал бор зачарованный" (Пер О. Румера).
вернуться
О нежный взор, обитель красоты... — О зарождении любовного чувства через зрение см. примеч. 104 к "Спору Безумия и Амура". Ср. у Петрарки (сонет CCLIII, 1): "О сладкий взгляд, о ласковая речь" (Пер. А. Эфроса).
вернуться
Где сотни стрел, Амуром припасенных... — устойчивый образ любовной поэзии Возрождения. Ср.: "Ou des Amours les fleches sont encloses" (где Любви стрелы заключены) (Hansard. Amours (1553). Son. XLI, 4).
вернуться
Увы, глаза и любящее сердце // Друг друга разучились понимать! — Э. Джудичи вослед другим комментаторам сближает тему терцетов: с CCCLXIV дизоном (v. 7-10) "Делии" Мориса Сэва:
Quant est du coeur, qui seul sans passion
Avec toy incessamment demeure,
Il est bien loin de perturbation,
Et rid en soy de ce que l'oeil pleure.
(А сердце, ведь оно одно бесстрастно,
Оно от треволнений так далеко,
С тобою только находясь всечасно,
Смеясь на тем, над чем рыдает око.)
Мотив противоречия глаз и сердца встречается и у труверов. Ср. у Готье де Даржьеса в кансоне "Приятство мечтаний..." (строфа 2, пер. А. Парина / Прекрасная Дама. Из средневековой лирики. М., 1984. С. 169); он является центральной темой "Спора Сердца и Ока" Мишо Тайевана (1395-1458) и баллад (III, VI, VIII, XLV, LV, LI, LXV, LXXIII, XCVI, CXII), песен (LIII, LXX) и рондо (LIII, LXXIII, XGIV, CXXI, CLXXXIX, CCXLII, CCLXXXVIII) Карла Орлеанского. Ср. также разработку этого мотива в 46-м сонете Шекспира "Мой глаз и сердце издавна в борьбе" (Пер. С. Маршака).