Сочинения

Без вас вовеки не спою
Так, чтоб одобрил песнь мою
Создатель лиры закругленной[250].
Когда герой (рожденный встарь
В той медной башне[251], в кою царь
Богов проник уловкой мудрой)
Отсек главу, что вмиг могла
В каменья превращать тела,
Главу Медузы змеекудрой,
И в воздух взвился, оседлав
Коня крылатого[252] стремглав,
И сотрясал в руках добычу;
В соседстве с небом, в тыще мест
Он людям виден был окрест,
Постигшим подвига величье.
Меж тем, еще полужива,
Усекновенная глава
По каплям кровью истекала;
Где кровь упала, из земли
Цветы багряные росли,
И вся округа представала —
Нет, не драконом, не ручьем,
Не волком, девой иль орлом,
Не лебедем и не сатиром —
Но камнем, коий всем явил:
Цвет по наследству сохранил
Губительную власть над миром.
Вот потому и верю я,
Что, воздух в тыще мест бия
Над тыщей стран, нам неизвестных,
Он и над Францией летал
И с мерзостной главы ронял
Густую кровь меж гор отвесных;
Умчался прочь, мост[253] окропив,
Что возведен насупротив
Фурвьевра[254] дерзостной вершины,
Там, где за вами вслед мой взгляд
Был с пылом устремляться рад
Меж двух потоков[255] средь долины.
В тот миг, как рока произвол
Меня впервые к вам привел,
Увидел я воспламенение
Цветок, что сказочно красив, —
Он, сердце мне поработив,
Его окаменил мгновенно.
Вкруг забавлялись от души
Амура братья-малыши
И с тысячей проказ резвились;
Влюбленных так же, как и я,
Сновала тысяча, тая
Сердца, что в камни обратились.
Вот камнем стал я в свой черед
И вижу, что ко мне идет
Медуза[256], многажды хитрее
Той, что пошла Афине в щит[257],
Дала Атланту новый вид[258],
Весь свод держащему на шее.
Та, что не столь была мила,
Власами-змеями могла
Окаменять свою поживу,
А здесь грозил единый взгляд,
Очей струивший сладкий яд,
Метаморфозою счастливой.
Кто смотрит на ее чело,
Тот пред собою зрит стекло,
Хрусталь иль свод небес слепящий,
А кто на бровь ее глядит,
Тот лук эбеновый следит,
Стрелой Амура нам грозящий.
Кто зрит румянец нежный щек
Тот видит розана цветок,
Что утром Фебу рад раскрыться,
А кто стремит на кудри взгляд,
Тот зрит в струях Пактола клад[259],
Которым весь поток златится.
Кто двойню зрит ее очес,
Тот зрит два светоча небес,
Что разгоняют мрак безбрежный,
А тот, кто слушает порой,
Пленяясь, голос неземной,
Внимает зов Сирены нежный.
Кто пьет, целуя рот ее,
Дыханья сладкое питье,
Тот чует Савы ароматы[260],
А кто увидит зубы вдруг,
Тот узрит искристый жемчуг,
У стран восточных с бою взятый.
Кто грудь узрит, что столь гладка,
Пышна, крепка и высока,
Тот попадет к Амуру в гости,
А кто увидит два сосца,
Узрит два млечных бугреца,
Два кругляка слоновой кости.
Кто руку смог ее узреть,
Себя уверить может впредь,
Что зрел воочью длань Авроры;
Кто видел пару легких ног,
Тот убедить себя бы мог,
Что тешила Фетида[261] взоры.
Что до того, куда наряд
Не позволяет бросить взгляд,
Чтоб совершенством наслаждаться, —
Лишь Другу этот рай открыт,
Но пухлость мягкая ланит
Дает о многом догадаться.
Вот так и был я взят в полон,
Киприды чадом уловлен,
Пронзен стрелой, для сердца милой,
Вот так Медуза, лик явив
И сердце в камень обратив,
Благой ущерб мне причинила.
На самом деле красота,
Что в ней с изяществом слита,
Чарует люд, пред ней склоненный,
А неожиданность затей
Лишает воли всех людей,
Как чары страшные Горгоны.
Косою вооружено[262],
В лазурный цвет одето время —
Понять нам должно, что оно,
Хоть и царит над нами всеми,
Законами небес живет;
Брада седая нас наводит
На мысль, что от Косца наш род
И даже боги происходят.
Вобрал он разные цвета
В свою лазурь, поскольку вечно
Вслед за блаженством — маета,
За болью вслед — покой сердечный:
Сносить нам должно бремя бед
И верить в лучшее упрямо,
Как уповать влюбленным след,
С терпеньем милость ждать от Дамы.
Покрыт лазурный тот наряд
Мирьядой крыльев оперенных,
Являя, что лета летят
Быстрее облаков взвихренных.
Сопровождает Старца ход
Весьма приятная девица,
И знайте: от его щедрот
Нам без нее не насладиться.
Ее Удачею зовут[263],
Плешива дева только сзади
(Намек мудреный виден тут),
А спереди — густые пряди:
Кто с ней в один прекрасный день
Столкнется вдруг, пусть потрудится
Тотчас свою отбросить лень
И в волосы рукой вцепиться.
Коль отвернувшись, вдаль уйдет,
Как ни старайся, все напрасно,
Не будет толка от хлопот.
Нам Время даст досуг прекрасный —
Мы станем слушать остряка,
Сойдясь в беседах пустословных,
И прочь развеется тоска
Рассказом о делах любовных.
В грядущем Время в свой черед,
Дивясь красой своею вечной,
Чрез Авансона[264] воспоет
Твой лучезарный облик вечный —
Сейчас Удача заждалась,
Словам пора остановиться:
Не упустить бы мне свой час,
Иной личине б не явиться.