9. Такъ, дела Церкви и нераздельной ея сопутницы святой Истины, какъ при тебе, такъ и по смерти твоей, всегда охраняемы самимъ Богомъ; — но мы не услышимъ более твоей речи въ нашихъ совещаніяхъ; не будемъ уже иметь въ тебе советника во всехъ делахъ нашихъ; — ободрителя въ нашихъ правыхъ действіяхъ; — не будемъ теперь торжественно поражать техъ злобныхъ людей, которые изъ зависти клевещутъ наши верованія, — теперь, когда могущество твоего вліянія изчезло! Когда оно было съ нами, — мы видели въ немъ даръ Божій, — мы пренебрегали безумство противниковъ нашего исповеданія. Лишь ты одинъ, хранившій въ себе образецъ всего высокаго, могъ правильно ценить совершенство искуства, красоту речи, силу мыслей, правоту догматовъ, — и признавать ихъ безъ зависти въ другихъ. Никто не чувствовалъ более меня твоего превосходства въ таковыхъ качествахъ, и, по этому, могу ли я похвалиться въ томъ, что весьма естественно, — что я более всехъ любилъ тебя, чтилъ и мучительно изнемогалъ, видя тебя болящимъ; страдалъ вместе съ тобою; страшился предстоявшаго бедствія, — и что теперь, когда оно постигло насъ, — я недоумеваю въ моеме отчаяніи, что со мною будетъ теперь!
10. Теперь, — мы смолкнемъ! Мы сделаемся какъ бы тяжкимъ бременемъ для земли, удрученные скорбію твоей кончины, — мы все приверженные тебе чрезъ твою къ намъ дружбу, чрезъ твои добродетели и находящіеся въ безпрестанномъ опасеніи испытать вящшую злобу и поношенія. То, что было оплодотворено въ душахъ нашихъ, изсякнетъ въ самое то время, когда оно должно было принести плоды и когда мы вполне уразумели!
11. Увы! я беседую съ блаженнымъ отцемъ, какъ бы онъ еще былъ живъ и находился среди насъ; — но нетъ уже здесь его заботъ ни о мне, ни о васъ! Свергнувъ съ себя тяжесть бреннаго тела, которое онъ такъ изнурялъ для божественной мудрости и которое чрезъ то процвететъ новою вожделенною жизнію, въ возмездіе за его боренія ради добродетели, — онъ теперь духъ безплотный, пресыщается блаженствомъ небеснымъ, которое онъ давно предчувствовалъ и тщился заслужить, живя во Христе жизнію сокровенною! Онъ беседуетъ ныне со святыми учителями Веры, достойный во всехъ отношеніяхъ быть къ нимъ сопричисленъ! Уподобляясь имъ, онъ отрекся отъ всехъ прелестей жизни, съ которыми онъ даже не былъ знакомъ; предался Богу, и, для Бога, отдался въ послушаніе добродетельнейшему изъ нашихъ Церковноучителей того времени. Онъ ознаменовалъ себя какъ іерей; — онъ просіялъ будучи архипастыремъ; онъ безстрашно ратовалъ за Церковь и проявилъ себя тверже адаманта въ борьбе противу измененій въ Вере. Онъ чтилъ преданія предковъ, бывъ справедливо убежденъ, что они никогда не заводили тщетныхъ споровъ съ новоучителями, — и никогда не отвращались отъ истины, какъ безсмысленные дети. Онъ постоянно раделъ о своей пастве и притомъ въ самое трудрое время, — и даже въ свободныя минуты не вкушалъ сладкаго отдохновенія, борясь противу разныхъ искушеній злыхъ духовъ, но еще чаще противу козней человеческихъ, перенося все терпеливо и следуя примеру святыхъ отцевъ. Онъ претерпелъ бы большія страданія, еслибъ не простерло ему руку помощи сердолюбіе Монарха, который, более другихъ, дивился добродетели и мудрости этаго святаго мужа.
12. Прекратились ли его заботы о насъ теперь, когда онъ сподобился улучить блаженную жизнь, предавъ себя и насъ правосуднымъ судьбамъ Божіимъ? Но если же и тамъ праведники, следуя внутреннему побужденію, пекутся о насъ и о действіяхъ нашихъ, — то, конечно, блаженный отецъ, пріобщенный къ ихъ лику, призираетъ насъ.
13. Мы лишились его, увы! противу всякаго чаянія! Не осталось среди насъ наследника его доблестей и мы долго не увидимъ соединенія не только такихъ высокихъ добродетелей, но и меньшихъ, каковыя онъ вмещалъ въ себе. Подобно какъ прошедшій возрастъ нашъ не можетъ къ намъ возвратиться, такимъ же образомъ ни мы, ни потомки наши, не можемъ надеяться найти въ другомъ человеке такой души, такой небесный даръ слова!