9. 1. Потому законодатели и не оставили совершенно безнаказанным невольное убийство: для того, чтобы прежде всего не дать возможности действительным убийцам притворяться действующими невольно, а в особенности для того, чтобы привлечь к этому преступлению внимание и предостеречь от него; ибо если не акцентировать на этом внимания, будет случаться много и в самом деле непреднамеренных убийств. Непреднамеренные же убийства неполезны по той же причине, что и преднамеренные. 2. Среди невольных поступков одни определяются неустановимой (άστάθμητον)[64] причиной, от которой человеческая природа не может уберечься, другие же — нашей беспечностью и незнанием разницы [между полезным и вредным]. Потому, желая воспрепятствовать легкомыслию, наносящему вред даже близким, законодатели установили наказание и за непредумышленные поступки; благодаря страху перед наказанием они не допустили многих такого рода грехов. 3. Я думаю, что если даже допускаемые законом убийства подлежат искуплению посредством очищения, то дело обстоит так не по чему иному, но потому, что те, кто первично ввел [этот обычай], — что само по себе прекрасно, — хотели как можно более действенно избавить людей от намеренных проступков. Ибо повсюду была нужда в препятствиях, которые бы делали несподручным совершение проступков, не идущих на пользу [обществу]. 4. Вот почему первые осознавшие это люди не только установили наказания, но также возбудили и иной неразумный страх, присказавши (έπιφημίσαντες), что всякий, имевший какое-либо отношение к смерти человека, нечист и останется таким, пока не очистится. 5. Ибо если неразумное души благодаря разнообразной педагогике пришло к устойчивой кротости, то это потому, что те, кто изначально привел в космическое состояние [человеческое] множество, укротили неразумные порывы желаний, запретив убийство друг друга без разбирательства [ — преднамеренное оно или нет].
10. 1. Конечно же, убийство остальных живых существ отнюдь не было запрещено первыми людьми, определившими, что нам до́лжно делать, а что нет; ибо [наша] польза в отношении к животным состояла в противоположном. Ведь спастись было невозможно, не стремясь защититься от животных, объединившись друг с другом. 2. Наиболее духовные (χοφιεστάτον) люди помнили, почему они воздерживались от убийства, а именно — благодаря тому, что это было полезно для спасения. Они напоминали остальным, объединившимся друг с другом, что воздерживаются от убийства сородичей, дабы сохранить общение, содействующее спасению каждого отдельного лица. 3. Ибо [для всех] было полезно не отделяться друг от друга и не губить никого, с кем оказался стеснен в одном и том же месте, полезно для того, чтобы изгнать инородных живых существ и защититься от людей, приходящих со злом[65]. 4. Поэтому в течение какого-то времени люди воздерживались от нанесения вреда родственникам, поскольку входили в одно и то же общество, объединенное общностью нужд, и приносили пользу в достижении той или иной вышеупомянутой цели. Но шло время, роды разрастались, а животные были изгнаны и отогнаны [от мест обитания человека][66], и тогда некоторые, не довольствуясь неразумной памятью, стали обсуждать, в чем состоит польза обществ, существующих для того, чтобы питать[67] друг друга.
11. 1. Они постарались тверже противостать тем, кто был готов убивать друг друга, что — из-за забвенья прошедшего — делало [общества] менее защищенными. Стремясь именно к этому, они ввели и поныне существующие в городах и у народов законодательства. Большинство добровольно последовало за ними, ибо поняло уже смысл пользы, состоящей в единении людей. 2. Две вещи, оказалось, в равной мере способствуют безопасности: безжалостное убийство всех, приносящих вред, и сохранение всякого, кто может их убивать. Потому, естественно, одних убивать запрещалось, других же нет. 3. Нельзя ссылаться на то, что некоторых животных, не смертоносных по природе и по образу жизни не вредных для человека, закон разрешает нам убивать. Ибо, говорят эпикурейцы, среди тех животных, коих закон разрешает убивать, нет ни одного, которое, если ему позволить обильно размножиться, не стало бы причинять нам вред; и в то же время, если оно сохраняется в существующем сейчас количестве, то приносит известную пользу для нашей жизни. 4. Ибо и бараны, и быки, и все такого рода животные, пока их в меру, помогают нам в наших нуждах, если же они изобильно преумножатся и сильно превзойдут установленное число, то будут причинять вред нашей жизни, либо обратив против нас свою силу — природа ведь сделала их причастными ей, — либо истребив те плоды, что приносит для нашего питания земля. 5. Вот по этой-то причине и не было запрещено убивать таких животных; это сделано ради того, чтобы оставить их в том количестве, которое шло бы на пользу человеку и легко подчинялось ему. Что же до львов, волков и вообще тех животных, которых называют дикими — крупные они или мелкие, — то, сколько бы их ни осталось, это количество все равно не облегчит бремени нашей жизни. Иначе дело обстоит с быками, лошадьми, баранами и вообще всеми животными, называемыми домашними. Потому мы совершенно верно занимаемся уничтожением первых, вторых же — лишь насколько их число превосходит меру.
67
Τροφαῖς — здесь это слово употребляется, конечно, шире: «воспитывать, взаимодействовать».