ЭННЕАДА ШЕСТАЯ. ТРАКТАТ ЧЕТВЕРТЫЙ. О ТОМ, ЧТО ЕДИНОЕ ТОЖДЕСТВЕННОЕ СУЩЕЕ ЕСТЬ ПОВСЮДУ И РАЗОМ
О бестелесном
Бестелесные вещи в собственном смысле слова мыслятся в связи с лишенностью тела, так же и говорится о бестелесном. Бестелесны, согласно древним, материя и эйдос — тот эйдос, что при материи, когда он мыслится отдельно от материи; бестелесны также природа и силы: таким образом существуют и место, и время, и пределы. Ибо все они называются бестелесными из-за лишенности тела. Но есть и другие вещи, называющиеся бестелесными не в собственном смысле слова, не по лишенности тела, но по естественной неспособности порождать тела. Таким образом, бестелесное в первом смысле присутствует при теле, во втором — совершенно отдельно от тел и того бестелесного, что окрест тел. Ибо тела — вместе, и пределы — в телах, Ум же и умный Логос присутствуют не в месте и не в теле, они не образуют тел, не сопутствуют ни телу, ни тому, что называется бестелесным по лишенности тела. Однако если пустота понимается нами как бестелесное, то Ум не будет существовать в пустоте, ибо пустота может воспринять тело, но не способна вместить энергии Ума и быть местом энергии Ума. Последователи Зенона отвергают один из тех двух родов и настаивают на другом[39]. Видя, что бестелесное первого рода не таково, как второго, они его уничтожают, хотя им все равно приходится предполагать, что [бестелесное в первом смысле] есть иной род, и воздерживаться от утверждения, что якобы поскольку не существует один род бестелесного, то не существует и другой.
Об отношении между телесным и бестелесным
36 (33). Каждая вещь существует где-то, согласно своей природе, если, конечно, вообще есть такое "где-то", которое не противно ее природе. Для тела, которое в материи и обладает объемом, быть где-то — означает быть в месте. Потому-то материальное и объемное тело космоса существует повсюду и подлежит протяженности и пространственной расставленности. Умопостигаемый же космос и вообще нематериальное и само по себе бестелесное не имеет никакого объема и протяженности и вообще не находится в месте, так что бестелесное есть повсюду не пространственным способом. "Дело не обстоит так, что в одно и то же время одна его часть здесь, а другая — там" — в этом случае оно уже не было бы свободно ни от места, ни от протяженности; "но оно в целом есть там, где есть; притом дело не обстоит так, что здесь оно есть, а там его нет" — будь это так, оно содержалось бы в одном и было бы исключено из другого. "Оно не ближе к одному и не дальше от другого", ибо "ближе" и "дальше" приложимо только к вещам, существующим в месте, поскольку только они обладают мерой протяженности, поэтому [чувственный] космос существует для умопостигаемого протяженно, бестелесный же мир для [чувственного] космоса — неделимо и непротяженно. "Неделимое существует как целое во всех частях протяженного", как тождественное и единое в числе. "Непротяженное, если ему случается принадлежать протяженному и оказаться в беспредельности частей, присутствует в них как целое, не делясь, т. е. не так, что одной части [протяженного] придается одна часть [непротяженного], не умножаясь, т.е. не так, что оно становится многим, чтобы во многом присутствовать. Нет, оно присутствует как целое во всех частях объемного и как единое во всех членах множества. [Одним словом,] оно присутствует во всем множестве и объеме как неделимое, немножественное и единое в числе". [Лишь] часть, сущая в рассеянии иносущия, наслаждается его присутствием дискретно и частично; сталкиваясь с умопостигаемым и переходя от привычного к тамошнему, ей часто случается заблуждаться, приписывая той [умопостигаемой] природе собственное ничтожество, или затрудняться относительно [собственной] сущности". Значит, для величинного и множественного по природе бесчастное и простое умножается и приобретает величину, и, таким образом, оно наслаждается им как ему самому свойственно, а не как оно есть. Тому же, что по природе неделимо и просто, делимое и множественное неделимо и просто, таким вот образом [делимое] и присутствует [в неделимом], т.е. оно присутствует, согласно его природе, неделимо, просто, не пространственно, притом что оно само по природе частично, множественно и существует в месте. Таким образом, частное множественное, сущее в месте, присутствует в ином, которое существует неделимо, не множественно и не пространственно. Следовательно, в своих исследованиях мы должны ухватить отличительный признак каждой из природ, не упуская ни той, ни другой. И особенное внимание нужно обратить на то, чтобы не мнить и не воображать в бестелесном качеств, присущих телам. Никто ведь и не приписывал телам отличительных свойств бестелесного. Ибо все привычны к телам и лишь с трудом приходят к познанию того, о чем [обычно] имеется лишь неопределенность, ибо бестелесные не постигаются непосредственно, не постигаются до тех пор, пока в человеке властвует воображение. Таким образом, говорится, что [чувственное] находится в месте и есть вне себя, насколько разрешилось в объем, умопостигаемое же не находится в месте и есть в себе, потому что не разрешилось в объем. Одно есть образ, другое — первообраз, одно обрело свое бытие в отношении к умопостигаемому, другое обладает им в себе, ибо всякий образ есть образ Ума. Следует помнить отличительные свойства обеих природ, чтобы не удивляться их различиям в соединении, если вообще следует говорить о соединении, ибо мы рассматриваем соединения не тел, но вещей, никоим образом не совместимых по отличительным свойствам их ипостасей. А потому их соединение совершенно не похоже на соединение единосущных. Это ни слияние (κρᾶσις), ни смешение (μῖξις), ни соединение (σύνοδος), ни приложение (παράθεσις)[40], но иной способ соединения, отличный от имеющего место в случае общения единосущных, способ соединения, о котором ничто чувственное не может дать никакого представления.
39
Бесплотное вне тела есть то, которое отделяют от тела путем абстракции, и то, что не имеет существования вне тела.
40
Не трудно заметить, что халкидонская формула христианской христологии заимствована у Порфирия почти слово в слово.