Выбрать главу
8
И подстерег творца «Полтавы» Сей рок враждебный, рок лукавый!.. Ах! сколько дара, сколько славы Взяла минута тут одна! Мы смотрим — всё глазам не веря, — Ужель народная потеря Так неизбежна, так верна?! Ужель ни искренность привета, Ни светлый взор царя-отца Не воскресят для нас поэта? — Теперь не лавры для венца, Несите кроткую молитву: Друзья! Он кончил с жизнью битву; Едва о жизни воздохнув, Сжал руку дружбы... И, уснув Каким-то сном отрадно-сладким[14], Теперь он там, чтоб снова быть: Былые здесь ему загадки Там разгадают, может быть!..
9
Могила свежая холмится Под легкой ледяной корой, Ночного месяца игрой Хрусталь холодный серебрится, И строй воздушный бардов мчится, Теней и звуков высь полна... Но что там ярче, чем луна, Вершину холма осветило? То песнь поэта!.. То она Горит над раннею могилой! Не плачь, растерзанный отец! Он лишь сменил существованье: Не умирая, как преданье Живут поэты для сердец! — Как ни свята тоски причина, Не сетуй за такого сына Он для России не умрет! Теперь уж рок, из вероломства, Пяты Ахилла не стрежет: В защитной области потомства Поэт бессмертен — и живет!
6 февраля 1837. Москва

ПОГОНЯ

— Кони, кони вороные! Вы не выдайте меня: Настигают засадные Мои вороги лихие, Вся разбойничья семья!.. Отслужу вам, кони, я... Налетает, осыпает От погони грозной пыль; Бердыш блещет, нож сверкает: Кто ж на выручку?.. Не вы ль? Кони, кони вороные, Дети воли и степей, Боевые, огневые, Вы не ведали цепей, Ни удушья в темном стойле: На шелку моих лугов, На росе, на вольном пойле Я вскормил вас, скакунов, Не натужил, не неволил, Я лелеял вас и холил, Борзых, статных летунов, Так не выдайте же друга! Солнце низко, гаснет день, А за мной визжит кистень... Малой! Что? Верна ль подпруга? Не солгут ли повода? Ну, По всем!.. Кипит беда!.. — Повода из шамаханских; За подпругу ты не бось: Оси — кряж дубов казанских... Но боюсь, обманет ось! — Не робей, мой добрый парень! Только б голову спасти, Будешь волен и в чести, Будешь из моих поварень Есть и пить со мной одно... Степь туманит; холодно! Коням будет повольнее... Но погоня все слышнее; Чу, как шаркают ножи, Шелестит кинжал злодея!.. Не натягивай возжи Золоченой рукавицей: Мчись впрямик, как видит глаз, Белоярою пшеницей Раскормлю я, кони, вас, И употчую сытою, И попоной золотою Изукрашу напоказ. Я пахучим, мягким сеном Обложу вас по колено... Но пробил, знать, смертный час! На версте злой ворон каркнул, Свист и топот все громчей, Уж над самым ухом гаркнул И спустил кистень злодей: «Стой!..» Но яркие зарницы Синий воздух золотят, Лик Небесныя Царицы В них блеснул»... Кони летят Без надсады, без усилья, По долам, по скату гор, Будто кто им придал крылья... Ось в огне!.. Но уж во двор, От разбойничьей погони Мчат упаренные кони!.. Вот и дворни яркий крик! И жених в дверях светлицы. Что ж он видит? — У девицы Взмыт слезами юный лик... Пред иконою Царицы Дева, в грусти и в слезах, В сердце чуя вещий страх, Изливалась вся в молитвы... — Так спасенье не в конях?.. Из разбойничьей ловитвы, Вижу, кем я унесен; Вижу, Кто был обороной!.. И, повергшись пред иконой, Весь в слезах излился он.
1837

«ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ ЛЕГКО...»

Если хочешь жить легко И быть к небу близко, Держи сердце высоко, А голову низко.
1830-1840-е

ИНАЯ ЖИЗНЬ

Как стебель скошенной травы, Без рук, без ног, без головы, Лежу я часто распростертый, В каком-то дивном забытье, И онемело все во мне. Но мне легко; как будто стертый С лица земли, я, полумертвый, Двойною жизнию живу. Покинув томную главу — Жилье источенное ею, — Тревожной мыслию моею, — Бежит — (я вижу наяву) — Бежит вся мысль моя к подгрудью, Встречаясь с жизнью сердца там, И, не внимая многолюдью, Ни внешним бурным суетам, — Я весь в себе, весь сам с собою... Тут, мнится, грудь моя дугою Всхолмилась, светлого полна, И, просветленная, она Какой-то радостью благою, Не жгучим, сладостным огнем, Живет каким-то бытием, Которого не знает внешний И суетливый человек! — Условного отбросив бремя, Я, из железной клетки время Исторгшись, высоко востек, И мне равны: н миг и век!.. Чудна вселенный громада! Безбрежна бездна бытия — И вот — как точка, как монада, В безбрежность уплываю я...
вернуться

14

«Пушкин в гробу имеет вид очень спокойный»: ни малейшего следа мучений на лице, как будто он сладко, крепко уснул» (Из частного письма П. М. де Р...ти).