421[25]
1
... написана там от руки чорной тушью, знач-
ками условными повесть. Прочтем.
Дом просторный и светлый. Семья. Две сестры.
Смех и песни от ранней зари до зари. Ночью –
тайна в луне углублëнного сада. В луне...
Верить надо надеждам и стуку сердец.
Умирает внезапно отец. Распадаются чор-
ные громы и катятся с туч на долину...
Пахнет кровью. Колючий забор оплетает окопы.
Слышен грозный глухой разговор отдаленных
орудий... Вот рой пролетающий пуль. И все
ближе, все ближе людей озверевшие лики и
клики смущенной толпы...
Не сдаются улыбки и смехи, а сны всë уносят –
порою – в мир прежний, в мир тихий и светлый...
Случайной игрою –: звон шпор... блеск очей и
речей... и таинственный шопот... и звук
упоëнного серца: оно не желает поверить,
что нет ему воздуха, света и счастья... оно
ослепляет неверной, нежной надеждой... Венечной одеж-
дой... ночами душистыми темными шаг его громче
звучит. Рот не сыт поцелуями дня.
От несытого рта отнимаются губы, чтоб
ропот любовный сменить на глухую команду:
«по роте...!» И где-то, в охоте (напрасной!?) людей
за людями, ей-ей! – неизвестными днями – часами –
– убит... И лежит на траве придорожной... и
обнять его труп невозможно, поглядеть на за-
стывшие взоры... штыки и запоры... заборы...
Меж тем, первым днем мутно-жолтым
осенним ребëночек слабенькой грудкой кричит...
... Ночь молчит; за окном не глаза ли Земли?..
Дни бесцветные, страшные дни. Нету слез, глох-
нут звуки. И руки Работы давно загрубелые
грубо ласкают привыкшее к ласкам иным
ее нежное тело. В глазах опустевших
Рабoты – дневные заботы бегут беспокойно;
спокойно и ровно над ней она дышит. И
видит она испещренное сетью морщин,
осветлëнное внутренней верой обличье, сулящее
ей безразличие к жизни. И вот, припадает
к бесплодной груди головой, прорывается скры-
той волною рыданье с прерывистым хохотом, –
с губ припухших, несущих ещо поце-
луи давнишние жизни...
422[26]
Я всë возвращаюсь в аркады замолкшие
храма.
Звучит, пробуждаясь, забытое старое эхо по сводам.
И плачет мучительно серце и шепчет: не надо
свободы – пусть годы проходят отныне в раскаяньях памяти.
Только луна разрезает узоры резных орнамен-
тов и лента лучей опускается в серые окна,
мне кажется, где-то рождаются звуки шагов...
С трепетом я ожидаю – безумие! – невероятной сжи-
гающей встречи...
Мечта?!. В переходах мелькнул бледнотающий
облик. – Сквозь блики луны слишком ясно сквозило
смертельною бледностью тело.
Я бросился следом, хватая руками одежды, касаясь
губами следов, покрывая слезами колени...
Где встали ступени в святая святых, где скре-
стилися тени святилища с тенями храма, – как рама,
узорная дверь приняла его образ с сомкнутыми
веками, поднятым скорбно лицом.
Отдавая колени и руки моим поцелуям, он
слушал прилив моих воплей о милости и о прощеньи.
И губы его разорвались –: к чему сожаленья – ты
видишь – я жив.
Это звуки гортани его!.. Тепло его тела святое! И я
могу пить пересохшим растреснутым ртом этот
ветер зиждительный, ветер святого тепла... Мне дана невоз-
можная радость!.. и это не сон? не виденье? не миги последние
жизни?..
423[27]
–––
Мир это – дом, весь сложенный непрочно
из кирпичей полупрозрачных дней. Все приз-
рачно, все непонятно, точно идешь по жа-
лам тухнущих лучей.
Зажав ладонью пламя робкой свечки,
я подымаюсь в мир родного сна, где ждет
меня с войны у жаркой печки, задумавшись
над жизнью, Тишина.
Мне хочется в припадке нежной лени,
целуя руки тихие, уснуть.
Но все рябят прогнившие ступени
и тьма толкает в бездну вбок шагнуть.
424[28]
1
Вечно может быть рано и вечно может быть
поздно все снова и снова касаться губами
поющей тростинки и лить из горящего серд-
ца все новые песни.
Но с каждой весною чудесней скопляются
тени, загадочней падают звуки на дно по-
темневших озер и всплывает узор на
поверхности водной, узор отдаленных созвез-
дий.
И тише становятся песни, ясней зажигаются
взгляды, и рада стоглазая ночь покрывать меня
тихим своим покрывалом, шептать, об-
давая дыханьем, и меньше все надо проз-
рачному теплому телу.
вернуться
25
421. Literární archiv Památníku Národního písemnictví (Прага). Архив А.Л. Бема, стихотворения Гомолицкого. № 1. Автограф. По старой орфографии.
вернуться
26
422. Literární archiv Památníku Národního písemnictví (Прага). Архив А.Л. Бема, стихотворения Гомолицкого. № 1. Автограф. По старой орфографии.
вернуться
27
423. Literární archiv Památníku Národního písemnictví (Прага). Архив А.Л. Бема, стихотворения Гомолицкого. № 1. Автограф. По новой орфографии. Стихотворение представляет из себя «сонет».
вернуться
28
424. Literární archiv Památníku Národního písemnictví (Прага). Архив А.Л. Бема,cтихотворения Л. Гомолицкого, № 10. Автограф. По старой орфографии. Приложение № 2 к письму Гомолицкого от 7 июня 1926 г.