опасна буря но тревожней
ещо – затишье перемен
когда все глуше все возможней
непредставимый новый плен
несокрушимою стеною
жизнь окружает и растет
что может новою весною
внезапно рухнет через год
дождется ль этово крушенья
тот ротмистр что нашол приют
на кладбище под склепа сенью
иль пули дни ево сочтут
и выведен из гроба ночью
увидит звезды под стеной
и прах взаправду гробовой
покроет смеркнувшие очи
а наш герой лиш начал жить
порою этой необычной
впервые начал он учить
себя работой непривычной –
ходить на склады: чорный труд
потом покоя отупенье
и два осталось впечатленья
открытые случайно тут:
он ранним утром ждал других
рабочих – склад стоял высоко
с ево холма в полях далеко
был виден дождь: в столбах косых
он шол в холмах прозрачной тенью
и созерцая дымный ход
под облаков стоящих вод
герой познал самозабвенье
сознанья проблеск пронеся
в просекшем здешнее нездешним
до разделения на ся
до растворения во внешнем –
на складе в тот же день герой
клал на хомут хомут крутой
из них кривую стену строя
и вдруг строение такое
неопытным возведено
крушится на нево оно
и что же – он без перехода
в небытие перенесен
и пробуждаясь мыслит он:
жив но не смертной ли природы
испытанная тьма и вот
неощутимый переход
ее от жизни отделяет
движенья чувства дни места
все горстью праха отлетает
взять – дунуть и ладонь пуста
неведомово ожиданье
безбытья глуш и тишина
приглохшее существованье
знакомы тем чья жизнь полна
вот как у нашево героя
истории лихой игрою
в такие дни сновидец ждет
не дней загадок – ночи тайны
лиш в сонной чепухе встает
мир для сознанья не случайный:
в смещонных планах отражон
предавшись в опрометном мигу
весь день он предвкушает сон
как увлекательную книгу
от снов туманится и явь
в тумане он по жизни бродит
как нежить вековая навь
и правду дикую находит:
а что как все что вижу я
вокруг – премены и движенья
создание воображенья
игра двойная бытия
закрыть глаза и вновь открыть
и оборотней мир сметется
и человек в ничто очнется
как призрак оставаясь быть:
та правда кажется в природе
не только этих лет – окрест
разлита в сумрачном народе
в туманах этих диких мест
в дыханьи вечером полыни
Горыни плоских берегах
в оврагах где белеет в глине
людской ноги не знавший прах
в недвижной дикости разлита
в – движеньи быстрых перемен:
наездов некогда копыта
звучали возле этих стен
шли орды мчалися казаки
сменялись русские – поляки
и нынче наш совидец уж
следил как гимназистик – муж
здесь в виде гайдамака мчался
как шол немецкий здесь патруль
петлюровец скрывался пуль
как в самоходе здесь метался
в мундире синем генерал
как он под тем же кровом спал
где через час над картой сонный
сидел нахмуренный Буденный
и шли буденовцы – три дня
поток струился их багровый:
кто в красном сам а кто коня
покрыл попоной кумачовой
семь раз равнинный круг осок
был дымным зрелищем сражений –
как исторических движений
гулял здесь смертный ветерок
и укачалася волна
надолго ли – почти навеки:
на 20 лет усмирена
кровавой желтизной мутна
и исторические реки
вспять потекли в века в назад
отмстит истории возврат
опять здесь Польша – пролегает
до этих пастбищ и холмов
и космы вехам ветр качает
среди болотных тростников
с холма замковово крутово
за их чертою виден флаг
на зелени горит как мак
и слышен выстрел часовово
и мнится русским что они
– кто их превратностей достоин! –
не между двух великих воен –
двух революций стеснены