Выбрать главу

Совершив молитву перед божественным жертвенником, начав от него, иерарх[1144] обходит, кадя, все пространство священного помещения и, возвратившись опять к божественному жертвеннику, приступает к священному пению псалмов, причем вместе с ним псалмическое священнословие поет все церковное сообщество. Затем происходит последовательное чтение служителями священнописаных сочинений[1145]. А после этого из священного помещения удаляются оглашенные, а вместе с ними и одержимые[1146] и пребывающие в покаянии, и остаются лишь достойные созерцать священное и приобщаться. Из служителей[1147] же одни становятся около затворенных дверей святилища, а другие совершают нечто иное, соответствующее их чину. Преимуществующие[1148] же из служебного сообщества вместе со священниками поставляют[1149] на божественный жертвенник священный хлеб и «чашу благословения» (1 Кор. 10, 16) — после того, как всеми присутствующими в церкви исповедуется соборное[1150] песнословие, божественный иерарх совершает перед ними священную молитву и возвещает всем святой мир. И после того, как все целуют друг друга, происходит возглашение священных помянников (диптихов)[1151]. А после того, как иерарх и священники умоют руки водой, иерарх становится прямо перед божественным жертвенником, причем обстоят его вместе с иереями одни только преимуществующие из служащих[1152]. И воспев священные богодействия, иерарх священнодействует божественнейшее и предлагает лицезрению[1153] всех то, что воспевается с помощью священно предложенных символов. И, показав дары богодействий, он и сам подходит для священного приобщения им, и иных побуждает. Причастившись же и преподав богоначальное приобщение, он заканчивает священным благодарением, когда многие приникают к единым божественным символам, а он постоянно в блаженных умозрениях иерархически возводится богоначальным Духом в чистоте боговидного состояния к святым началам совершаемого.

Умозрение

1. Теперь, прекрасное дитя, от образов[1154], чинно и священно последуем сюда, к богообразной истине первообразов, сказав тем, кто еще совершенствуются в стройном душевождении, что пестрый и священный состав символов[1155] не бесполезен для них, хотя и кажется таковым внешним людям. Ибо священнейшие[1156] песни и чтения Речений проповедуют им учение о добродетельной жизни, а прежде того — совершенное очищение от тлетворного зла. Божественнейшее же общее и мирное преподание одних и тех же хлеба и чаши законополагает им, как вскармливаемым одной пищей, божественное единонравие и приводит на священную память[1157] божественнейшую вечерю, главный символ совершаемого, во время котрого и Сам Создатель символов воздал справедливейшим образом тому, кто не преподобно и не единонравно разделял с Ним на вечере священное[1158], благочестиво и боголепно уча, что Он дарует приходящим истинное по своему свойству[1159] пришествие к божественному в приобщении к его подобию.

2. Итак, оставив, хорошо, как я сказал, изображенное на дверях в заповедное для лицезрения еще несовершенными, войдем от причиняемого[1160] к причинам того, что[1161] происходит на нашем священном собрании, и увидим при световодительстве Иисуса благолепное умозрение умопостигаемого — блаженную ясно сияющую красоту первообразов. Но, о божественнейшее и священное совершение! Распахнув облегающие тебя, как одежды, символы гаданий, лучезарно покажись нам и наполни наши умственные очи единым незаслоненным светом.

3. Итак, нам подобает (пребывая, как я думаю, внутри всесвятого), обнажив от изображений[1162] умопостигаемое содержание первичного, вглядеться в его боговидную красоту и внутрибожественно увидеть иерарха, шествующего с благовонием от божественного жертвенника до пределов святилища и в конце концов снова перед ним становящегося. Ибо все превышающее[1163] богоначальное Блаженство, хотя и исходит по божественной доброте для приобщения священно ему причаствующих, но вне неподвижного по сущности[1164] стояния и пребывания не оказывается. Всем же боговидным оно соответственно их мере воссиявает, по — настоящему пребывая в себе и от своей тождественности совершенно не отступая. Точно так же[1165] божественное совершение собрания, хотя оно имеет единое, простое и совокупное начало, человеколюбиво умножается в пестроте символов и доходит до всякого иерархического образописания, но вновь единовидно от такового собирается в собственную Единицу и единотворит священно к ней возводимых. Таким же боговидным образом божественный иерарх[1166], хотя и благовидно сводит к нижним свое объединенное знание иерархии, пользуясь множеством священных намеков, но вновь, как не связанный и не удерживаемый меньшими, возвращается в свое начало не претерпевшим ущерба и, совершив вхождение в свое собственное умственное единое, чисто видит единовидные логосы посвященных, завершая человеколюбивое выступление ко вторичным и совершая более божественное возвращение к Первичному.

вернуться

1144

Этот чин во времена отца справлялся равным образом в местных церквях.

вернуться

1145

Священнописаными сочинениями он называет Ветхий и Новый Заветы.

вернуться

1146

То есть — нечистыми духами.

вернуться

1147

Служителями он называет диаконов и тех, кого ныне называют иподиаконами.

вернуться

1148

Преимуществующие это протодиаконы, а иереи это пресвитеры.

вернуться

1149

Это — согласно господствующему в Риме обычаю. Ибо там только семь диаконов служат у жертвенника, каковых, как я думаю, он и называет преимуществующими; а другие исполняют какое — то другое служение. И заметь отсюда древность отца и — что вместе с диаконами поставляют хлеб пресвитеры. Это повсюду происходит, когда мало диаконов. В Риме же, я думаю, всегда было в обычае служить у жертвенника только семи преимуществующим. Возможно, что и по жизни эти семь оказываются преимуществующими перед другими.

вернуться

1150

Заметь, что и тогда произносился какой — то Символ веры, или, скорее, — то, что тогда избрали для научения и приучения к вере.

вернуться

1151

Здесь диптихи читаются у нас не первыми, а при этом отце они читались после целования, как и на Востоке.

вернуться

1152

Заметь, что одни первые из диаконов предстоят жертвеннику, возможно же, и в жизни среди них преимуществующие.

вернуться

1153

То есть проясняет воспеваемое, например, — что то — то и то — то Христово, и то — то Христово. При этом он показывает и на священные дары, говоря, что они — «во оставление грехов и в жизнь вечную» и — тому подобное таинственное. Возможно и то, что «лицезрению» означает, что святые Дары, остававшиеся до времени пресуществления закрытыми, тогда, после молитв, открываются. Или же, может быть, он говорит о поднятии и вознесении благословения только божественного хлеба, каковой священник поднимает, говоря «Святая святым», — что и является более истинным, о чем, как ты найдешь, сказано около конца главы.

вернуться

1154

Образами истинного он назвал ныне совершаемое в собрании.

вернуться

1155

Заметь, что таковое суть символы, а не истина.

вернуться

1156

Заметь, что такое псалмы и чтения.

вернуться

1157

Заметь, что среди вечери сказано, «взяв хлеб» (Лк. 22:19) и так далее, и что этим возвещается Его смерть, пока Он не придет (ср. 1 Кор. 11:26), согласно апостолу и Самому Господу, говорящему: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19) и так далее. И заметь, что Господню тайную вечерю он назвал главным символом нынешних божественных таинств и что недостойно принимающему хлеб и чашу не поможет никакое покаяние, скорее ведь он их примет в осуждение себе, согласно апостолу (см. 1 Кор. 11:29). Из дальнейшего же можно справедливо заключить, что Христос передал ученикам таинство после того, как Иуда с вечери ушел.

вернуться

1158

Он говорит об Иуде. И заметь, что таинственный хлеб и чашу Он передал и ему, а таинства — ученикам после того, как Иуда ушел с вечери, так как он был их недостоин.

вернуться

1159

«По свойству» здесь означает «по уразумению», то есть обладая этим внутренне, а не только путем телесного приближения, — но путем приближения разумения благодаря вере и духовному чувству.

вернуться

1160

То есть от видимо совершаемого к невидимому и таинственному, каковое является причиной и первообразом воспринимаемого чувствами. Причиняемым же называется то, что имеет какую — либо внешнюю причину. Или же «от причиняемого к причинам» означает — от воспринимаемых чувствами символов к умопостигаемому и умственному; или же — от менее совершенного к более совершенному, например, от отпечатков к образу, а от образа к истине. Ибо то, что в Ветхом Завете, — тень, образ же — то, что в Новом Завете, а истина — устроение будущего.

вернуться

1161

Ударение должно быть на предпоследнем слоге (в соответствующем греческом слове смысл меняется в зависимости от ударения), и это означает «и тогда».

вернуться

1162

Изображениями он называет образы невидимого и таинственного, то есть совершаемое посредством символов. Из этого первым он назвал «таинство собрания», умопостигаемое содержание коего, проясняемое то есть в умозрении, он обещает обнажить.

вернуться

1163

Вот один способ умозрения, характерный для этой главы.

вернуться

1164

Обрати внимание на «неподвижное по сущности стояние» и что епископ — отпечаток Бога. Заметь также, что каждение происходит в три этапа: иерарх начинает от жертвенника и, пройдя весь храм, становится вновь на то же место.

вернуться

1165

Другой способ умозрения.

вернуться

1166

Третий образ предлагаемого умозрения, — что и то, что касается епископа, начинаясь с единого, умножается. «Не удерживаемый меньшими» означает, что он не приобщается худшим.