Чтение курса в Петербургском университете по экономической и социальной истории Франции в конце XVIII и в начале XIX в. лишний раз заставило автора убедиться в страшной скудости данных, касающихся указанного вопроса, которые бы стали уже достоянием науки, и побудило обратиться к посильной разработке предмета.
Пока в публикуемой небольшой части очерков взята только эпоха Учредительного собрания и главное внимание обращено на Париж, хотя, как читатель увидит, многое имеет отношение ко всей Франции. Под влиянием именно парижских событий издавались законы, вроде закона Ле Шапелье или декрета Ларошфуко-Лианкура; то, что потом стало называться «рабочим вопросом», складывалось под впечатлением действий, исходивших прежде всего от столичных рабочих. Читатель найдет здесь пока больше фактов, относящихся к истории рабочего класса в точном смысле, нежели к истории промышленности: это произошло вследствие абсолютной скудости документов второго рода для истории парижской индустрии в разбираемый период. В следующих частях, по мере расширения хронологических и географических рамок работы, эта сторона исследуемых явлений будет занимать тем больше места, чем менее скупы будут документальные свидетельства.
Ко времени начала революции Париж являлся одним из крупных центров обрабатывающей промышленности. Правда, мануфактуры, на которых работало более 100 человек, все еще считались единицами и в подавляющем большинстве все еще преобладали мастерские старого, традиционного типа, где работало по нескольку человек и где редко было более 20–30 рабочих [2], — но в общей сложности рабочее население столицы исчислялось многими десятками тысяч и под словами «les ouvriers», «la population ouvrière» в 1789 и следующих годах понималась очень внушительная сила, чуть не целая «армия голодных», которую одни доводили, как увидим далее, до 80 тысяч человек, а другие склонны были еще преувеличивать эту цифру и говорить о 150 тысячах и т. п. Конечно, сколько-нибудь точной цифры у нас нет. Известно также, какую серьезную роль, по единодушным показаниям современников, сыграло именно рабочее население столицы в критические дни революции — 14 июля и 5–6 октября 1789 г., 17 июля 1791 г., 10 августа 1792 г. и т. д.
Кроме первых глав книги Левассера «Histoire des classes ouvrières depuis 1789», нескольких заключительных страниц в книге Germain Martin’a «Les associations ouvrières au XVIII siècle», относящихся к интересующему нас периоду, и страниц, посвященных состоянию рабочего класса в книге Жореса «Histoire de la Constituante», я затруднился бы назвать еще хоть один самостоятельный труд, который бы уделял этому вопросу сколько-нибудь серьезное внимание (о книгах о «социализме» в XVIII в. и в эпоху революции Lichtenberger к нашей теме, а особенно к публикуемой пока части, собственно, имеющих лишь косвенное отношение, см. в главах I и VI настоящей работы). Документы, относящиеся к промышленности и рабочим в эпоху революции, слишком часто оказываются совершенно неиспользованными. Уже работая над историей национальных мануфактур, мне пришлось убедиться, что целая масса документов, относящихся к этому вопросу и хранящихся в Национальных архивах, никогда не была еще в руках исследователя, — оказалось, например, что одна часть серии F, содержащая, вообще говоря, много ценного материала, в книге «Рабочие национальных мануфактур» была использована впервые [3]. Точно так же, работая и над рукописями, легшими в основание предлагаемого теперь этюда, приходилось при получении этих документов иной раз испытывать задержку в 2–3 дня; как объяснил мне архивист Charles Schmidt, помощи которого я много обязан, эта задержка обусловливалась тем, что необходимо было предварительно наложить штемпель на документы, ибо выдавались они впервые, а между ними оказались очень и очень существенные. Нашел я также немало характерных документов в архиве префектуры полиции, кое-что в «отделении рукописей» Национальной библиотеки и в Библиотеке города Парижа. Некоторые из этих неизданных рукописей печатаются в приложении [*3] к предлагаемой работе (конечно, пока лишь из относящихся к 1789–1791 гг.); с другими читатель ознакомится по примечаниям к этой книге.
Только документы, относящиеся к так называемым «ateliers de charité» и «ateliers de secours», изданы — и изданы превосходно — архивистом Александром Тютэ [4], кое-какие попали в издания Lacroix [5] и Chassin «Les élections et les cahiers en 1789. Documents recueillis…» etc. Paris, 1889; остальные никогда не издавались. Превосходное издание (Ch. Schmidt et F. Gerbaux) протоколов комитетов земледелия и торговли, очень важное как указатель документов по истории земледелия и отчасти торговли, может сослужить хорошую службу при занятиях в Национальном архиве. Упреки, делавшиеся этому изданию, в том, что оно дает только оглавление, перечень документов, а не самые документы, неосновательны уже потому, что издатели и не ставили, и не могли ставить себе невыполнимой задачи напечатать целиком самые документы (это издание — «Procès-verbaux des comités d’agriculture et de commerce de la Constituante, de la Législative et de la Convention», t. I–II. Paris, 1906–1907 — составляет часть коллекции документов по экономической истории революции, задуманной французским министерством народного просвещения).
2
Обильные косвенные и прямые подтверждения этого факта содержатся, между прочим, Нац. арх. в картонах серии F 30; впрочем, факт единодушно подтверждается современниками.
3
См. протокол заседания Commission supérieure des archives, в
4
См. том II его собрания документов
5
В его издании протоколов заседаний парижского муниципалитета