Нужно сказать прежде всего, что в 1794 г. землевладельцы оказались в затруднительном положении в том отношении, что обнаружился недостаток рабочих рук, нужных в сельском хозяйстве. Жаловались на это преимущественно в южных областях республики, в департаменте Устьев Роны, в департаменте Вьенны, отчасти на севере, в департаменте Соммы и некоторых других (о стародавней неприязни южных землевладельцев к обрабатывающей промышленности, отбивающей рабочих, см. и главе I этой части моей книги).
Не нужно удивляться, что решительный недостаток в рабочих руках особенно обнаружился в 1794 г.; ведь и по части инструментов и орудий, нужных в сельском хозяйстве, Франция очутилась к этому времени поистине в отчаянном положении. Документы воскрешают иной раз перед нами историческую действительность в такой реальной полноте, что совершенно ясно можно как бы наблюдать причинную связь явлений. Мы уже видели, когда речь шла о технической отсталости Франции, что именно в сталелитейном деле страна всецело зависела от иностранного ввоза и что когда сношения с Германией и Англией были прерваны, промышленность и земледелие оказались лишенными нужных инструментов и орудий.
Не хватало даже простейших орудий, даже серпы и косы нужно было с огромными издержками выписывать из единственной страны, откуда еще можно было их получить, — из Швейцарии, по непомерным ценам, и то в количестве «гораздо меньше необходимого» [255].
Чем хуже обстояло дело с орудиями, тем необходимее оказывалось восполнить их недостаток большей затратой мускульного труда. Комитету общественного спасения нужно было выбирать между интересами сельских хозяев, желавших достать рабочих, которые обязаны были бы работать по максимуму, и интересами этих самых рабочих, для которых работать по максимуму было почти равносильно работе даром. Мало того, эта реквизиция неминуемо должна была прежде всего распространиться на рабочих, работающих на уцелевших мануфактурах, так как их легче было разыскать и отправить по назначению. Вопрос фактически шел, следовательно, и о том, чьи интересы принять преимущественно в соображение: сельского хозяйства или обрабатывающей промышленности?
Принципиально вопрос о том, что для Франции важнее, земледелие или обрабатывающая промышленность, ставился уже и раньше в правящих сферах в рассматриваемую эпоху. И нужно сказать, что в этом вопросе физиократические влияния оказались весьма устойчивыми.
Еще в 1791 г. в комитете земледелия и торговли существовало мнение, что Франция должна быть чуть не исключительно земледельческой страной; сохранились даже весьма интересные следы полемики по этому поводу [256]. Полемист не согласен с теми членами комитета, которые полагают, что Франция должна быть страной только земледельческой. Он ставит вопрос: может ли страна быть «первостепенной державой» и процветать без торговли? И отвечает отрицательно. Переходя далее к вопросу: «достаточно ли одной торговли для споспешествования земледелию?», он отвечает: «нет, нужны и фабрики». Тут любопытнее всего, почему он считает их необходимыми: «они пускают в дело шерсть, коноплю, лен и так далее, и они содержат многочисленных рабочих, которые потребляют питательные продукты, производимые почвой, или по крайней мере большую часть их», — это прежде всего, это главная выгода, которой можно ждать от фабрик. И это говорит лицо, полемизирующее в пользу индустриальной деятельности, отстаивающее права обрабатывающей промышленности на существование от слишком исключительных сторонников земледелия! Прошли годы, Учредительное собрание сменилось Законодательным, Законодательное — Конвентом, но и в робеспьеровские времена, и при Директории те же суждения не переставали повторяться, не переставали считаться либо бесспорными, либо заслуживающими поправок только разве с той точки зрения, что не следует преувеличивать значение индустрии. И это — несмотря на оговорки о том, что нужно себя обеспечить от экономической зависимости, несмотря на завистливые хвалы английской промышленности (от которых не свободен и только что цитированный нами полемист). Мы видели, что монтаньяры в эпоху, предшествующую максимуму, громили физиократов за высказанный ими принцип свободы торговли; но зато другие воззрения физиократов оказалось несравненно более живучими.
255
Нац арх. F12 1319. 28 frimaire, an
256
Документ не подписан: хранится он в Национальном архиве в картоне F12 678, папка 1791 г.: