Внимание полиции было обращено на клуб, и когда в апреле 1791 г. стачечное движение коснулось и типографщиков, то сейчас же клуб был обеспокоен. В середине апреля (1791 г.) один из «администраторов департамента полиции» написал соответствующему полицейскому комиссару, что по полученным им сведениям на rue de la Huchette (адрес, указанный в донесении «Энциклопедического общества») происходят по вторникам и пятницам заседания наборщиков; члены этого «комитета» ходят по типографиям и заставляют рабочих покидать работу, если они работают по меньшей цене, нежели установленная комитетом [41]. В заседании клуба, где было об этом запросе доложено, был высказан председателем протест и обвинение названо было ложным. Впрочем, председатель и еще один член клуба доложили одновременно, что они побывали уже у властей и опровергли обвинение, а кроме того, еще сказали властям: «… наш клуб — это только собрание людей благотворительствующих и патриотов». — «Мы были хорошо приняты, — это известие должно вас успокоить», — спешат они обрадовать своих слушателей. Но тут же в этом заседании проскользнули слова, которые исследователь обязан принять к сведению: «… клуб… занимается исключительно филантропией, и только и занимается, что улажением споров, которые происходят между рабочими и владельцами типографии, когда они пишут ему об этом письма». Если это так, то почему же теперь только читатель узнает об этой миротворческой деятельности клуба? Почему вообще ни о каком вмешательстве в споры хозяев с рабочими не было и речи в протоколах заседаний, и зашла о нем речь только тогда, когда пришлось оправдываться от категорически высказанных обвинений? Это и показывает, что дипломатические умолчания в напечатанных протоколах клуба в самом деле были.
Опасность миновала, но она была близка: в департаменте полиции «дело шло не меньше, как о закрытии клуба» [42].
Чтобы заявить перед властями о своей безупречности в политическом отношении, сейчас же была принята резолюция, что первый долг филантропа (ведь это слово входило в название клуба) заключается в повиновении государственным законам, и поэтому всякий, кто не будет свято повиноваться законам, будет вычеркнут из списка членов клуба [43]. Беспокойство было так велико, что когда наборщики провинциальных типографий просили клуб аффильировать также и их, то клуб не решился принять это в высшей степени выгодное и важное для него предложение и только решил установить с ними сношения. Когда движение среди типографщиков перешло в более острый фазис (уже в мае 1791 г.), то клуб, по крайней мере официально, высказал порицание насильственным действиям рабочих. Владельцы некоторых типографий жаловались, что их собственность подвергается нападениям и отчасти уничтожению. Тогда (в заседании 8 мая) в клубе было прочтено и одобрено письмо части его членов, в котором отмечалась вся предосудительность насильственных действий против типографщиков, делались призывы к миру и спокойствию, говорилось о необходимости для всех членов их собрания хорошо себя держать относительно владельцев типографий, чтобы этим самым заставить и их хорошо держать себя относительно рабочих [44], и, наконец, указывалось, что подобные эксцессы могут погубить во Франции свободу, подобно тому как это было в Риме, попавшем во власть «тиранов, Тибериев, Неронов». Орган клуба, печатая это письмо, пишет, что собрание не должно терпеть, чтобы его члены прибегали к насилиям, иначе «наше собрание, которое есть только собрание благотворительное, прослывет за собрание бунтовщиков и нарушителей общественного спокойствия. Муниципалитет, видя это забвение принципов, подумает, что название благотворительного собрания — лишь пустой предлог», чтобы диктовать законы владельцам типографий [45]. Дабы муниципалитет этого не подумал, было решено, что всякий посягающий на собственность или вторгающийся в дом владельца типографии — «дурной гражданин», недостойный заниматься типографским искусством, и что навлекший на себя гнев закона не может оставаться в их среде.
44
Там же, № 28, Séance du 8 mai:… le vœu de notre assemblée qui désiroit que tous ses membres se comportassent bien envers ces propriétaires, afin que ceux-ci fussent forcés de se bien comporter envers nous, par une loi réciproque qui doit exister dans un pays libre ou il n’y a que des citoyens.