Наконец, в ноябре 1813 г. министр торговли и мануфактур официально уведомил совет мануфактур о грозящем нашествии врагов. «Император хочет мира, но мира прочного, почетного…» Министр настаивал, что ведь император и воевал затем, чтобы «добиться свободы морей» и создать процветание торговли и промышленности, и он не сомневается, что промышленники первые пожалеют о победе Англии, если она эту победу одержит[41].
Совет мануфактур ответил патриотическим адресом, в котором особенно подчеркивал то, какие гибельные последствия будет иметь мир, а особенно торговый договор с Англией, если Англия будет диктовать условия. Французская промышленность погибла безвозвратно, если это несчастие случится. Они просят министра верить искренности их чувств, потому что для них этот вопрос есть вопрос существования[42]. И они тут же непосредственно обращаются к самому больному для них вопросу последних лет: к тому, что делать с контрабандой? «Пусть будет нам позволено, однако, заметить вашему превосходительству, что наше мужество, наша преданность будут бессильны, если контрабанда, несмотря на энергичные усилия вашего превосходительства, будет продолжать предлагать по ничтожной цене французским потребителям, единственным, так сказать, какие нам остались, товары того же рода, какие выходят из наших фабрик»[43].
В декабре 1813 г. руанские промышленники жалуются, что торговля стала, дела — в упадке, масса рабочих — без дела, и намереваются прислать депутацию с просьбой оградить их от контрабанды, губящей промышленность[44]. Главный совет мануфактур выслушивает новые и новые предложения и доклады о борьбе с растущей и заливающей Францию волной контрабанды. Что эта контрабанда — совсем особая, что на этот раз Европа сразу оказалась заполненной колоссальными количествами неслыханно дешевых английских провенансов, владельцы которых так долго ждали своего часа, что блокада фактически уничтожилась даже не с мартовского эдикта Фридриха-Вильгельма, а с того момента, как русские показались в Пруссии и Йорк перешел на их сторону, — это ни для кого не было тайной.
Но только за 48 часов до перехода неприятеля через Рейн французский император признал, что континентальная блокада вне Франции перестала существовать. Только 30 декабря 1813 г.
Наполеон разрешил не сжигать захватываемые на рейнской границе товары, а лишь отправлять их обратно в Германию, «куда англичане теперь ввозят все свои товары без всяких препятствий»[45].
4
В последние месяцы существования Империи с ввозом иностранных товаров бороться было уже невозможно: они ввозились открыто и открыто распространялись в январе, феврале, марте 1814 г. во всех департаментах, откуда отступала наполеоновская армия. Да и помимо контрабанды общий паралич по мере успехов вторжения, как уже сказано, охватывал торгово-промышленную жизнь страны. Падало шелковое, бумагопрядильное, шерстяное, сталелитейное производства; бедствуют торговые города, промышленные районы.
Конечно, и в Лионе, и в Туре, и в Ниме, и в других местах, где было шелковое производство, последние месяцы Империи были временем полного упадка торгово-промышленной деятельности[46]. Иначе и быть не могло.
Наполеон вел войну в сердце Саксонии, Лейпциг был в состоянии осады, и таким образом этот центр всего североевропейского сбыта французского шелка был совершенно парализован; но для этой же войны император накладывал чрезвычайные налоги на все свои германские владения, в том числе на Гамбург; и гамбургские купцы, торговавшие шелком, грозили своим лионским контрагентам банкротством в том случае, если не воспоследует хоть какое-либо облегчение возложенного на них непосильного бремени. Лионские купцы бросались хлопотать и о Лейпциге, и о Гамбурге[47], но императору, отступавшему перед соединенной Европой и обливавшему кровью каждую пядь уступаемой земли, было в это время не до торгово-промышленных вопросов.
41
Там же, 169 séance du 25 novembre 1813: L’empereur a fait la guerre pour conquérir la liberté des mers, pour la prospérité du commerce et de l’industrie française. Qui mieux que vous, messieurs, peut apprécier et démontrer à vos concitoyens quels seraient les fâcheux résultats de l’ambition de l’Angleterre si elle pourrait la satisfaire!
42
Там же: Le besoin de conserver notre existence manufacturière, Monseigneur, est le meilleur garant de la sincérité de nos pensées.
46
Cp. Tout commerce, toute industrie ont été suspendues pendant toute la durée de ce trimestre (Нац. арх. F12 1575. Département de Gard. Observations). 1814. 1 trimestre.