Когда я читал эти и другие документы, где Наполеон так зорко и ревниво отстаивает преобладающее значение «старых департаментов», «старой Франции» перед остальными частями своей Империи, то сами собой приходили на память характерные строки его мемуаров, продиктованных на о. Св. Елены, где он, говоря о жертвах своих походов, отмечает с удовольствием, что потери от войны 1812 г. были все же не так значительны, «как воображают», ибо «императорская армия… едва насчитывала 140 000 человек, говорящих по-французски», и вообще «русская кампания стоила старой Франции 50 000 человек», не больше, ибо остальные погибшие были немцы, итальянцы, голландцы, бельгийцы и т. д.[27]
Его министры и ближайшие советники не только вполне разделяли эту точку зрения, но и ревностно осуществляли вытекавшие из нее предначертания.
Даже если и случилось Наполеону обмолвиться в данном отношении в пользу присоединенных к Империи стран, то непременно подыскивалось средство задержать, не осуществить приказ всемогущего императора. Например, 30 января 1811 г. Наполеон издал декрет, которым разрешал ввоз голландских водок в старые департаменты. Но 4 марта главный директор таможен де Сюсси докладывает императору, что так как де «свобода торговых отношений между Францией и Голландией еще не установлена, то он (директор — Е. Т.) не счел возможным отдать распоряжение о допущении голландских водок без одобрения его величества». И кстати обращает внимание государя на то, что, во-первых, это допущение повлекло бы, может быть, истощение нужных Франции хлебных запасов в Голландии (ибо умножились бы заведения, где гонится спирт), а во-вторых, повредило бы сбыту французских водок на внутреннем рынке. На полях этого доклада Наполеон только проставил свое обычное N, но резолюции не положил (сверху канцелярская пометка: point de décision)[28]. Дело было отложено в долгий ящик и… осуществления не получило.
Бывали и такие обстоятельства, когда оба основных принципа — принцип протекционизма и принцип преимущественного благоприятствования промышленности старых департаментов — сталкивались.
Завоеванный Штольберг производит латунную проволоку и поэтому хлопочет, чтобы был совсем воспрещен ввоз этого товара в Империю. Естественно, фабриканты булавок двух департаментов (Eure и Orne), где выделывались булавки в громадном количестве, жалуются и просят допускать по-прежнему шведскую проволоку, которая обладает гораздо лучшим качеством, чем штольбергская, и притом дешевле[29]. Штольбергцы получили отказ; но сколько таких случаев показывало правительству, какое обоюдоострое оружие — последовательно проведенный протекционизм! И однако правительство этим нисколько не смущалось, — налицо был надежный критерий, как например, в приведенном случае: протекционизм хорош, когда он полезен промышленникам старых департаментов; он вреден, когда он нужен не старым департаментам, а завоеванным частям Империи, и когда он может затронуть интересы промышленников старых департаментов в пользу промышленников этих завоеванных частей.
3
Итак, промышленность и по существу необходима для силы государства и, в частности, есть могучее орудие борьбы против врагов; нужно покровительствовать промышленности всеми мерами и прежде всего сурово-протекционистской политикой нужно способствовать тому, чтобы промышленность старых департаментов процветала не только на счет Англии и Пруссии, не только на счет союзной Саксонии, «медиатизованной» Швейцарии, не только на счет принадлежащей императору Италии, не только на счет Берга, но и на счет формально слившихся с Империей Леманского департамента, Голландии, ганзейских городов. Таковы руководящие воззрения, основные тенденции наполеоновской экономической политики. Теперь ознакомимся, хотя бы пока вкратце, с некоторыми характерными свойствами Наполеона — экономического политика, Наполеона — государственного хозяина.
Я должен сказать, что, уже приступая к разбору документов, легших в основу этой книги, я предполагал a priori, что и в делах, касающихся промышленности, Наполеон проявлял ту же огромную работоспособность, быстроту и силу соображения, умение извлечь существенное из массы мелочей, ту же непреклонную волю, которую, по отзывам стольких свидетелей, — начиная от его секретаря барона Фэна или Тибодо, или Шапталя и кончая Меттернихом, — он проявлял и в других делах, и о которых громко свидетельствуют многочисленные факты его разнообразной деятельности.
27
28
Нац. арх. AF.IV. 1242.
29
Нац. арх. F12 190, № 84. 24 ventôse, an XIII.