Фридрих Лист с восторгом говорил о политико-экономических воззрениях Наполеона. «Благо ему и Франции, что он не изучал политико-экономические системы!» — восклицал немецкий экономист, вспоминая о континентальной блокаде и крайностях наполеоновского протекционизма[54]. Он находил у Наполеона «больше государственной мудрости, чем у всех современных ему писателей-экономистов во всех их произведениях».
Во всяком случае, если это было и не так, то Наполеону всегда казалось, что это именно так; и в строгом соответствии с таким убеждением он и поступал.
Таковы были общие экономические воззрения и характерные свойства исключительного человека, сидевшего в рассматриваемую эпоху на престоле. Я нарочно не входил в частности, нарочно мало сказал пока о личных его воззрениях на континентальную блокаду. Насколько дело касается его личности, все дальнейшее изложение и, между прочим, все, что в этом изложении будет посвящено блокаде, только подтвердит и пополнит конкретными чертами эту предварительную общую характеристику Наполеона — экономического политика.
Теперь нам нужно обратиться к анализу той почвы, на которой он начал свою деятельность и которая оказалась столь подходящей для подготовки политики континентальной блокады. И прежде всего нужно коснуться стремлений французского торгово-промышленного мира в наполеоновскую эпоху, не зная которых, многого нельзя понять в истории этого достопамятного царствования.
Глава II
ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННОГО МИРА В ЭПОХУ КОНСУЛЬСТВА И ИМПЕРИИ
1. Организация представительства интересов торгового и промышленною классов. 2. Вопрос о протекционизме и свободе торговли, Антагонизм между интересами купцов и промышленников. 3. Стремление к регламентации производства и к восстановлению цехов. Отношение промышленников к рабочим. 4. Вопрос о мире с континентом и с Англией.
1
Наполеон желал иметь постоянные органы, которые бы осведомляли его: 1) о фактическом положении торговли и промышленности и 2) о пожеланиях торгово-промышленного мира. Для этой цели им были: 1) воскрешены торговые палаты и Главный торговый совет и 2) созданы для промышленников специально «совещательные палаты» и «совет фабрик и мануфактур». Хотя выборное начало в этих учреждениях было представлено довольно слабо (и обычно сводилось к представлению властям рекомендуемых кандидатов, из которых уже правительство назначало кого хотело), но целям осведомления правительства эти органы все же могли служить и на самом деле служили.
Правда, их не всегда спрашивали о мерах, которые намечались правительством, они даже обижались по этому поводу. Когда (в 1805 г.) обсуждался вопрос о торговом договоре между Францией и Швейцарией, то Лионская торговая палата сочла долгом своим политично намекнуть министру внутренних дел, что вот, мол, в Швейцарии правительство выслушивает местных купцов, нельзя ли и во Франции выслушать мнение торговых палат[1].
Но в общем и палаты, и советы знали, что правительство относится со вниманием к исходящим от них сведениям. Добавлю еще, что, заводя эти учреждения, первый консул делал как бы известное снисхождение, послабление, как бы допускал отступление от основного принципа, завещанного еще революционной эпохой, согласно которому государство не должно терпеть никаких ассоциаций или собраний лиц одной и той же профессии, объединенных какими бы то ни было общими профессиональными интересами.
Еще в 1800 г. кое-кто из правительственных властей склонен был смотреть на учреждение торговых палат как на нечто противное «общественному интересу» или ненужное[2].
Но первый консул знал, зачем эти палаты ему нужны, и знал, чего он им говорить и делать не позволит ни в каком случае, и нисколько в этом своем «либерализме» за все время своего правления не раскаивался.
Конечно, эти учреждения не смели затрагивать даже отдаленно вопросы «политические», там где они не могли ограничиться только славословиями. Вот характерный образец.
В южных департаментах в 1805 г. был колоссальный урожай винограда, но вино некуда было сбывать, и населению грозило бедственное положение. Обычный сбыт на север был немыслим вследствие отсутствия судов, вследствие опасности торгового мореплавания. Торговая палата Монпелье обращается тогда в Париж с просьбой разрешить воспользоваться тридцатью нейтральными (шведскими) кораблями, которые как раз стоят в гаванях Марселя и Сетты под наложенным на них запрещением (эмбарго). Главный торговый совет в Париже рассматривает эту просьбу, находит ее вполне резонной, но отказывается хлопотать дальше о снятии эмбарго со шведских кораблей (без чего они не могут выйти); единственная причина та, что «эмбарго есть мера политическая, причины которой совету знать не полагается. Посему он (совет — Е. Т.) полагает, что должен предоставить его превосходительству (министру внутренних дел — Е. Т.) рассудить в собственной мудрости (juger dans sa sagesse), следует ли уважить просьбу торговой палаты Монпелье»[3]. Министр отказал.
54
2
Нац. арх. AF. IV. 1012.
3
Нац. арх. F12 190, 17 ventôse, an XIII.