Понятно, что Милль подобно Рикардо протестует против того, чтобы внушить какому-нибудь правительству мысль о том, чтобы сделать земельную ренту единственным источником налогов, так как это было бы пристрастно несправедливым обременением одного особого класса индивидуумов. Но – и это важное и коварное «но» – налог на земельную ренту, с точки зрения политэкономической, является единственным не вредным, следовательно, единственным, с политэкономической точки зрения, справедливым налогом. Единственное опасение, которое выдвигает политическая экономия, скорей заманчивое, чем отпугивающее, состоит в том, что «даже в стране с обычной плотностью населения и территорией уровень земельной ренты будет превышать потребности правительства». –
«Земельную ренту, как она теперь существует, покупают и продают, на ней базируются надежды торгующих индивидуумов: следовательно, она должна быть исключена из числа частных налогов», или ей, по меньшей мере, должна быть предоставлена некоторая перспектива на повышение. Торгашеские помыслы людей не посмели бы идти дальше этого. «Предположим теперь, что во власти законодательства, посредством исходящего от него акта и при условии пребывания всех остальных факторов в прожнем состоянии, удвоить размер чистого продукта с земель. В таком случае не было бы правового основания, которое препятствовало бы законодательству воспользоваться этим, но зато имелось бы очень много оснований воспользоваться властью», чтобы «покрывать государственные расходы из этого нового источника и чтобы освободить граждан от всяких иных повинностей на покрытие этих расходов. Такая мера не причинила бы никакой несправедливости земельному собственнику. Его рента в том размере, в каком он ее получал, а по большой части даже в таком размере, в каком он мог рассчитывать получать ее в результате каких-нибудь улучшений в земледелии, осталась бы прежней, а польза для остальных членов общества была бы очень большой» (стр. 268 – 269).
«Законодательство в действительности обладает предположенной нами властью. Всеми мерами, с помощью которых оно увеличивает численность населения и, следовательно, спрос на жизненные средства, оно увеличивает чистый земледельческий продукт в действительности так же, как если бы это случалось благодаря некоему чудотворному акту. Если же законодательство делает в действительности постепенно то, что в воображении было бы сделано посредством некоей мгновенной прямой операции, то это не изменяет положения дела» (стр. 269 – 270). «По мере возрастания населения и более или менее производительного применения капитала на земле, все большая доля чистого продукта, приносимого земледелием дайной страны, входит в состав земельной ренты, тогда как прибыли на капиталы соответственно уменьшаются. Это непрерывное увеличение земельной ренты, проистекающее из условий, создаваемых обществом, а не частным актом земельных собственников, кажется ведет к образованию такого фонда, который в не меньшей степени пригоден для удовлетворения общегосударственных нужд, чем доход с земли в такой стране, в которой никогда не было частной собственности на землю». И собственник, получатель земельной ренты, который сохраняет за собой свой прежний доход, «не в праве жаловаться, если новый источник дохода, который ему ничего не стоит, обращается в фонд, служащий государству» (стр. 270 – 271).
6) «Прямой налог на прибыль с капитала падал бы только на капиталистов и не мог бы быть переложен ни на какую другую часть общества». Впрочем, «стоимость всех вещей осталась бы прежней» (стр. 272 – 273).
Написано К. Марксом в первой половине 1844 г.
Впервые опубликовано в Marx – Engels Gesamtausgabe. Erste Abteilung, Bd. 3, 1932
Печатается по рукописи
Перевод с немецкого
На русском языке полностью публикуется впервые