И когда я умолкаю так в созерцательном молчании, Ты, Господи, в глубине моего сердца отвечаешь и говоришь: «Принадлежи себе, и я буду принадлежать тебе». О Господи, сладость всего желанного, Ты дал мне свободу принадлежать самому себе, если я захочу. Ты будешь моим, лишь когда я стану самим собой. Ты требуешь моей свободы, раз не можешь быть моим, пока я сам не буду принадлежать себе; и, предоставив это моей свободе, Ты не понуждаешь меня, а ждешь, когда я решусь быть самим собой. Так что за мной дело стало, не за тобой, Господи, не ограничивающий свою беспредельную благость, а щедро изливающий ее всем, способным вместить; и твоя благость есть Ты сам. Но как мне стать самим собой, если Ты, Господи, не научишь меня? Впрочем, Ты учишь меня подчинять чувства главенству разума: когда чувство служит разуму, я принадлежу сам себе; а разумом правишь только Ты, Господи, Слово и разум всякого разума. Стало быть, если я буду слушать Твое слово, не перестающее говорить во мне и постоянно сияющее в моем разуме, то буду свободно владеть собой и перестану служить греху; Ты будешь принадлежать мне и дашь видеть свое лицо мне во спасение. Благословен Ты, Боже, в дарах твоих! Ты один способен утешить и возвысить мою душу, дав ей надежду достичь Тебя и обладать тобой как твоим же собственным даром, бесконечным сокровищем всего, о чем можно мечтать.
8. О том, что видеть для Бога значит любить, основывать, читать и хранить в себе все
Не успокаивается мое сердце, Господи, потому что любовь к тебе зажгла его таким желанием, что теперь оно может успокоиться только в тебе. Я начал говорить молитву Господню, и Ты вдохнул в меня желание понять, почему Ты Отец наш. Твое видение есть твоя любовь; твой взор есть Твое отцовство, которое по-отечески обнимает нас всех. Мы говорим: «Отче наш»; Ты — Отец всех и каждого, потому что каждый говорит, что Ты Отец наш; твоя отцовская любовь включает всех сыновей и каждого сына. Отец любит всех так, что вместе и каждого, ведь он их общий отец потому, что отец каждого; он так любит каждого из сыновей, что каждый считает себя любимым сыном.
Если Ты Отец, и наш Отец, то мы твои сыны. Но отцовская любовь опережает сыновнюю. Пока мы, твои сыны, сыновне смотрим на Тебя, Ты не сводишь с нас своего отеческого взора. Ты как отец обеспечиваешь нас, окружая нас отеческой заботой. Твое видение есть заботливый промысел. Если же мы, твои сыны, отрекаемся от Тебя как от Отца, то перестаем быть сынами. Мы тогда уже не свободные сыны в своей власти, а уходим в отдаленную область, разлучаясь с тобой, и там терпим тяжкое рабство под противным тебе, Богу нашему, князем. И все равно Ты наш Отец, и хотя в силу дарованной нам свободы — ведь мы твои сыны, а это и есть свобода — Ты допускаешь нас блуждать и расточать нашу свободу, наше лучшее достояние, следуя извращенным чувственным страстям, все равно Ты ни па шаг не отходишь от нас, с неустанной заботой нам сопутствуя. Ты говоришь с нами в нашей глубине и зовешь нас вернуться к тебе, неизменно готовый, как прежде, смотреть на нас отеческим взором, если, возвратившись к тебе, мы обратимся. Милостивый Боже, посмотри на меня! Уязвленный, из несчастного рабства, где среди мерзостной грязи прислуживал свиньям и истомился голодом, я возвращаюсь теперь, чтобы довольствоваться любой пищей в Твоем доме.
Питай меня своим взором, Господи, и учи. Дай мне уразуметь, что твой взор видит всякий видящий взор и все видимое, всякое действие видения, всякую силу видения, всякую видимую силу и всякое возникающее из них видение так, что Твое видение есть вместе и причинное основание всего этого. Ты все видишь — и этим даешь всему основание.
Учи меня, Господи, чтобы я уразумел, как единым взглядом Ты различаешь все и каждое в отдельности. Открыв книгу для чтения, я слитно вижу целый лист, а если хочу различить отдельные буквы, слоги и речения, то должен по отдельности рассматривать всё строку за строкой и могу только последовательно читать одну букву за другой, одно речение за другим, один период за другим. Но Ты, Господи, сразу видишь весь лист и прочитываешь его без мига промедления. И еще. Если двое из нас читают одно и то же, один быстрее, другой медленнее, Ты читаешь с каждым, и кажется, что Ты читаешь во времени, раз читаешь с читающими; но Ты над временем все видишь и читаешь вместе, ведь Твое видение есть и чтение. Все книги, сколько их написано и сколько можно написать, Ты вместе и сразу, без временного промедления, от века увидел и тем самым прочел, при том что вместе с каждым читающим читаешь эти же книги строку за строкой! И не так, что одно Ты читаешь в вечности, а другое во времени вместе с читающими; нет, Ты читаешь одно и то же, пребывая все тем же, потому что Ты неизменен в своей неподвижной вечности. Сама же вечность, не покидая времени, кажется движущейся вместе с временем, хотя всякое движение в вечности есть покой.