У дверей совпадения противоположностей, которые стережет ангел, встав у входа в твой рай, я начинаю теперь видеть Тебя, Бога моего: Ты там, где говорить, слышать, вкушать, осязать, рассуждать, знать и понимать — одно и то же, где совпадает видеть и быть видимым, слышать и быть услышанным, вкушать и быть вкушаемым, осязать и быть осязаемым, говорить и слышать, творить и говорить. Если бы я видел так, как меня видят, я не был бы тварью, а если бы Ты не видел так, как Тебя видят, Ты не был бы всемогущим Богом. Всеми творениями Ты видим и все их видишь: тем самым, что видишь их все, Ты видим ими всеми; иначе творения не могли бы существовать, ведь они твоим видением существуют, и если бы не видели Тебя видящим их, то не получили бы от Тебя бытия, — творение существует тем, что Ты его видишь и оно Тебя видит.
Ты обращаешься своим Словом ко всему, что есть, и зовешь к бытию то, чего нет. Зовешь, чтобы Тебя услышали; и пока Тебя слышат, существуют. Когда Ты говоришь, то говоришь сразу всем, и Тебя слышит всё, чему Ты говоришь. Ты говоришь земле и зовешь ее стать человеческой природой; земля слышит Тебя, и это ее слышание есть возникновение человека. Ты обращаешься к ничто, как если бы оно было чем-то, призывая ничто стать чем-то; ничто слышит Тебя, и чем-то становится то, что было ничем. О бесконечная сила! Твой замысел есть твоя речь. Ты задумываешь небо — и оно уже есть вместе с Твоей мыслью. Задумываешь землю — и она есть вместе с Твоей мыслью. Замышляя, Ты видишь, говоришь, действуешь и так далее все, что тольки можно назвать.
Но дивен Ты, Боже мой! Ты сразу говоришь, сразу замышляешь, почему же тогда не все сразу существует, а многое — одно за другим? Почему столько различия из единого замысла? Вставшего на пороге двери, Ты просвещаешь меня. Твой замысел есть сама простейшая вечность, а после простейшей вечности не может быть ничего[89], так что бесконечная длительность, или вечность, охватывает собой всякую последовательность. Все, что кажется нам последовательным, никак не может быть после Твоего замысла, который есть единая вечность: твой единый замысел, Твое Слово, свертывает в себе и все вместе, и каждую вещь в отдельности; Твое вечное Слово не может быть ни многосложным, ни разнообразным, ни переменчивым, пи подвижным, поскольку оно есть простая вечность. Итак, я вижу, Господи, что после Твоего замысла нет ничего, — все существует тем самым, что Ты это замыслил, а замышляешь Ты в вечности, и последовательность в вечности есть сама вечность без всякого последования, само Твое Слово; любую вещь, предстающую нам во времени, Ты замыслил не раньше, чем она стала существовать, и в вечности Твоего замысла всякая временная последовательность совпадает в одном и том же теперь вечности. Нет ничего прошедшего и будущего там, где будущее и прошедшее совпадают с настоящим. Если вещи в этом мире существуют то прежде, то после, причиной — твой замысел: в нем такие-то вещи не должны были существовать прежде. Если бы Ты замыслил их для прежде, они существовали бы прежде. Не всемогущ тот, чьему замыслу прежде и после присущи только так, что он прежде мыслит одно, а потом другое; но Твое всемогущество, Боже, оградило Тебя стеной в Твоем раю, и стена есть то совпадение, где последующее совпадает с прежним, где конец совпадает с началом, где альфа и омега суть одно и то же. Вещи существуют всегда, поскольку Ты велишь им быть; а прежде их нет потому, что Ты не велишь им этого прежде. Когда я читаю, что Адам жил много лет назад, а сегодня родился такой-то, кажется невозможным, что Адам был тогда, потому что Ты его хотел тогда, и сегодня человек родился потому, что Ты его хотел сейчас, при том что Ты не прежде желал быть Адаму, чем сегодняшнему новорожденному. Однако эта кажущаяся невозможность есть сама необходимость; ведь сейчас и тогда-после Твоего Слова. Поэтому приступающие к тебе наталкиваются на стелу, окружающую то место, где Ты обитаешь в этом совпадении: сейчас и тогда совпадают за стеной рая, но Ты, Боже мой, своей абсолютной вечностью возвышаешься и говоришь за пределами сейчас и тогда.