— Хух! — сказал я. — Считай меня своим должником!
— Ничего подобного!. — фанфарно протрубил он. — Это я отдал вам свой долг! Ведь вы первым спасли мне жизнь, не так ли? Теперь же мы в расчете. Я очень боялся, что совершаю какой-то грех. Это могло оскорбить ваши чувства: такое бесцеремонное обращение с телом… Однако теперь я вижу, что происшедшее вас не ужаснуло!
Я поднялся не без усилий. Ружье, соскользнувшее с колен, было откинуто в сторону. Это футбольное движение едва не завершилось падением. Ноги держали меня не лучшим образом.
Хух наблюдал за мной, бодро вертя глазными щупальцами.
— Вы несли меня, Майк, но я не могу сделать того же. Лягте и вцепитесь в меня. У меня очень сильные ноги — я смогу вас тащить.
— Да ладно! — отмахнулся я. — Иди лучше вперед. Я уж как-нибудь своим ходом…
ГЛАВА 9
Тук корчил из себя мужчину. С помощью Сары он подсадил меня на Доббина, а затем настоял на том, чтобы вторую из нена-вьюченных лошадок оседлала она. Сам же двинулся пешком.
Спустившись по скату, мы вскоре вышли на тропу. Тук, прижимая к груди куклу, энергично шагал впереди, а замыкалась процессия Хухом…
— Надеюсь, — сказал мне Доббин, — что вы не уцелеете. И я еще спляшу на ваших косточках.
— Взаимно, — буркнул я мрачно, думая больше о том, чтобы удержаться в седле. Слабость давала себя знать…
Тропа вела на небольшой холм, поднявшись на который, мы увидели дерево — то самое, наше. Оно лежало в нескольких милях от нас и было намного крупнее, чем можно было предположить. Могучий ствол, расколотый снизу до середины, перекрывал тропу. Из огромных его трещин выползали мерзкого вида твари, серые, отвратительно гладкие, покрытые слизью. Их выползло уже огромное множество, но множество это не переставало увеличиваться. Часть их, торопливо извиваясь, сползла на тропу и раздражала теперь мой слух пронзительно тонкими воплями.
Доббин, нервно дернувшись, испустил нечто вроде испуганного ржания.
— Вы еще пожалеете об этом! — крикнул он. — Никто не поднимал руку на дерево! Никогда его обитатели не спускались вниз!
— Ты, вонючка! — ответил я сердито. — Чтоб в меня стреляли, и я не ответил!
— Придется идти в обход, — сказала Сара.
— Лучше вот там. — Тук указал на пень, косо срезанный лучом моего лазера.
— Вперед, — скомандовала Сара, кивнув ему.
Тук сошел с тропы, и лошадки последовали за ним. Почва была неровная, усеянная мелкими колючками и валунами с человеческую голову. Из красной, вперемешку с песком, глины торчали острые осколки — как результат работы неких маленьких деятельных существ, целую вечность дробивших здесь камни.
Едва мы пустились в обход, масса серых слизняков, конвульсивно дергаясь, поползла нам наперерез. Они текли единым потоком, на бурлящей поверхности которого время от времени появлялись воронки водоворотов.
Тук, увидев это, прибавил шагу, а потом вовсе побежал, то и дело спотыкаясь и падая на камни и колючки. Выронив в конце концов свою куклу, он остановился, поднял ее и вымазал сочившейся из исколотых пальцев кровью.
Лошадки теперь тоже бежали быстрей, останавливаясь или умеряя свой бег, как только Тук растягивался в очередной раз.
— С этой ланью, — сказала Сара, — нам не успеть. Ну-ка, я спущусь…
— Только не вы! — возразил я и спрыгнул, как мешок, — хорошо еще, что на ноги, — после чего, избежав падения носом в колючки, протрусил вперед и ухватил Тука за плечо.
— Садитесь на Доббина, — сказал я, задыхаясь. — Дальше поведу я.
Когда он повернулся, в глазах его были слезы, а лицо сморщилось в гримасе ненависти.
— Вы никогда не даете мне шанса! Вы не даете его никому! Вы хотите заграбастать все!
— Садись на лошадку, сказано тебе, — ласково отвечал я. — Иначе побью. — И, не дожидаясь реакции, двинулся вперед, внимательно глядя под ноги и не срываясь на бег, в отличие от Тука.
Ноги подкашивались, в желудке была странная пустота, а голова порывалась взмыть в небо и кружиться, кружиться… При этом мне все же удавалось ступать довольно уверенно, а также не упускать из виду это скользящее серое одеяло, которое продолжало вываливаться из поверженного дерева.
Оно скользило почти с той же скоростью, с какой продвигались мы, делая встречу неизбежной. Правда, еще можно было прорваться сквозь наружные ряды, не дожидаясь подхода основной массы…