Мы пристально смотрели друг на друга.
— Ну, хорошо, — буркнул я. — Бросим монетку. Согласны?
— У нее только две стороны.
— Вполне достаточно, Сара. Выв этом не участвуете. Только Тук и я.
— Никаких монеток, — возразил Тук. — Идти — мне.
Сара снова посмотрела на меня.
— По-моему, мы должны согласиться с ним, капитан. Он хочет это сделать. Жаждет. И он справится.
— А как насчет заключения сделки?
— За эту коробку мы должны отдать все, что они попросят, — решительно сказал Тук.
— Вплоть до ружья, — добавила Сара.
— Ну уж нет! — возмутился я. — Ружье может понадобиться нам самим!
— Но коробка нам тоже нужна! — сказала Сара. — Без нее мы пропадем! Что касается моего ружья, то за все это время я выстрелила из него всего один раз и то безрезультатно!
— Вспомните о людях, оставшихся в овраге.
— Вспомнила. У них, кстати, было оружие. И что это дало?
— Все, что я могу сделать, — встрял Тук, — это выяснить, при них ли коробка и не желают ли они расстаться с ней. Собственно торг начнется позже, и мы все примем в нем участие.
— Ладно, — сказал я, решив, что так будет действительно лучше. Пускай идет и все портит, вынуждая нас прекратить безнадежные поиски Лоуренса Арлена Найта и заняться более важными вещами. Ведь мы еще даже не пытались выяснить, каким образом нам покинуть эту планету…
Подойдя к Пэйнту, я развьючил его и положил на землю фляги с водой, а на них — Роско.
— Давай, приятель, — сказал я Туку.
Взобравшись на Пэйнта, он протянул мне руку. Я пожал ее, почувствовав в этих длинных, тонких пальцах неожиданную силу.
— Удачи, — сказал я, и Пэйнт, перевалив через вершину, галопом пустился вниз. Мы наблюдали.
Желая Туку удачи, я имел в виду именно ее. Мне действительно хотелось, чтобы этому нелепому дурачку повезло. Один Бог знал, сколько удачи тут могло потребоваться…
Маленький и жалкий, он неловко подпрыгивал в седле, в накинутом на голову капюшоне и развевавшейся сутане.
Тропа повернула и резко пошла вниз — Тук исчез из виду и появился вновь лишь спустя несколько минут. Он уже приближался к беспорядочно кружившим кентаврам, один из которых поднял по этому поводу крик — и все замерли, повернувшись к пришельцу.
Я смотрел не дыша. В любой момент стадо могло броситься на Тука и растоптать его. Но никто не бросился. Кентавры просто стояли и наблюдали.
Пэйнт все приближался к ним, а Тук подпрыгивал, как кукла, одетая в коричневый лоскут…
— А где же его кукла? — спросил я почему-то шепотом, хотя кентавры не обратили бы внимания даже на мой крик: они были поглощены созерцанием Тука. — Кукла где? Неужели он оставил ее?
— Нет, — ответила Сара. — Кукла при нем. Он заткнул ее за пояс, чтобы руки были свободными.
— Ах ты, Боже мой!
— Вы упорно считаете, что для него это просто кукла и он таскает ее с собой исключительно ради забавы. Но вы ошибаетесь. Он видит в ней то, чего мы с вами разглядеть не в состоянии. Она для него не амулет вроде кроличьей лапки, а что-то гораздо более важное. Он обращается с ней нежно и благоговейно. Как если бы это была фигурка Мадонны…
Я почти не слышал ее последних слов, так как Пэйнт, приближавшийся к кентаврам, уже начал замедлять свой бег.
И вот футах в пятидесяти от стада лошадка замерла. Тук восседал на ней, как истукан. Он даже не поднял руку в знак приветствия. Он ничего не сделал. Казалось, Пэйнт привез кентаврам мешок с подарками.
Я оглянулся. Сара смотрела в бинокль.
— Он разговаривает с ними? — спросил я.
— Непонятно, — ответила она. — Капюшон закрывает лицо.
То, что Тука до сих пор не убили, вселяло надежды…
Два кентавра, отделившись от стада, рысцой выбежали навстречу. Они приблизились к Пэйнту с двух сторон.
— Возьмите, — сказала Сара, протянув бинокль.
Теперь я отчетливо видел капюшон Тука и лица обоих кентавров. Это были грубые, волевые, гораздо более гуманоидные лица, чем можно было предположить. Похоже было, что кентавры слушают Тука, время от времени вставляя короткие реплики… И вдруг они зашлись громким, презрительным хохотом, тут же поддержанным их соплеменниками.
Опустив бинокль и голову, я вслушивался в этот многоголосый, отдающийся эхом смех.
Лицо Сары недоуменно вытянулось.
— Что бы это значило? — спросила она.
— То, что старина Тук в очередной раз сел в лужу, — ответил я.
Смех ослабел, а потом умолк. Два кентавра снова беседовали с Туком. Я вернул бинокль Саре. Все интересующее меня можно было видеть и невооруженным глазом.