Он стоял в одних грязных трусах и был самым костлявым человеком из когда-либо мной виденных. Впалый живот, казалось, приклеился к позвоночнику, а ребра можно было пересчитать с большого расстояния. Что касается рук и ног, то это были самые настоящие прутики.
Нагнувшись, я поднял перевязь с мечом и надел на себя. Затем, вынув меч из ножен, внимательно его осмотрел. Он был тяжелым, слегка тронутым ржавчиной и не слишком острым. Вложив его обратно, я надел на руку щит.
— Удачи, Майк! — сказала Сара.
— Спасибо, — ответил я, хотя не чувствовал ни малейшей благодарности, одну лишь ярость.
Этот кретин подкинул мне паршивую работенку, справиться с которой было почти невозможно.
Я вспрыгнул на Пэйнта и, когда тот развернулся в нужную сторону, увидел подбежавшего Тука. Стоя по-прежнему в трусах, он протягивал мне свою куклу. Ударом ноги я вышиб у него эту деревяшку, и Пэйнт рванулся вперед.
Кентавры были на прежнем месте. Вопреки опасениям, я не встретил их несущимися по тропе. Мое появление вызвало издевательский приветственный гул.
Спустившись вниз, Пэйнт бодро поскакал к стаду. Один из кентавров рысью выбежал навстречу и остановился прямо перед нами. В руке его был щит, такой же, как мой, а на перевязи, перекинутой через плечо, болтался меч.
— Вернулся? — удивленно сказал он. — Мы думали, что ты этого не сделаешь!
— Мое сердце по-прежнему исполнено миролюбия, — ответил я. — Это единственно достойное его наполнение.
— Мир — трусость, — презрительно возразил кентавр.
— Значит, вы настаиваете на поединке?
— Это единственно достойное занятие.
Он явно издевался надо мной.
— Кстати, о достоинстве, — сказал я. — Где гарантия того, что убив тебя, я получу шар?
— Не забегаешь ли ты вперед?
— Но ведь кто-то из нас должен будет умереть?
— Это так, — согласился кентавр. — Только не кто-то, а ты.
— И все же, — настаивал я, — на случай, если ты ошибаешься — как насчет шара?
— При неблагоприятном исходе поединка, если ты случайно останешься в живых, он — твой.
— И мне будет позволено уйти?
— Ты оскорбляешь меня, — сказал он с нескрываемой злобой. — Ты наносишь оскорбление всей моей расе.
— Я не здешний и потому не знаю ваших нравов.
— Мы благородны, — выдавил он, скрипнув зубами.
— В таком случае, перейдем к делу.
— Правила следующие… Сейчас мы должны разойтись и повернуться лицом друг к другу. Видишь вон тот кусок материи?
Из толпы кентавров торчала палка с привязанной к ней грязной тряпкой. Я кивнул.
— Когда этот флажок упадет — схватка начинается.
Я снова кивнул, отъехал чуть-чуть назад и, развернувшись, остановился. Мы смотрели друг на друга. Палка с тряпкой была все еще поднята. Кентавр обнажил свой меч. То же сделал и я;
— Ну, дружище Пэйнт, держись!
— Досточтимый сэр! — горячо воскликнул он. — Я сделаю все от меня зависящее!
Тряпка опустилась, и мы бросились друг другу навстречу. Копыта кентавра выбивали огромные комья земли, его меч и щит были вскинуты высоко над головой, и он издавал воинственные вопли, слегка напоминавшие тирольское пение, но далеко не такие забавные.
Мы столкнулись уже через две секунды — и всю эту вечность мой мозг лихорадочно перебирал спасительные трюки, ни один из которых не был спасительным. В конце концов я понял, что нужно просто устоять против первого удара и ухитриться нанести ответный. И тут же меня наполнила холодная сосредоточенность. Я думал теперь только об одном: побыстрее прикончить кентавра, пока он не прикончил меня.
Я видел, как неотвратимо опускается его меч, и знал, что мой меч уже занесен над его головой. Глаза кентавра, маленькие и блестящие, были слегка прикрыты, а на лице его застыла маска превосходства. Он не сомневался в победе. Он знал наверняка, что у меня нет ни малейшего шанса. Он не мог не заметить, что перед ним — профан.
Меч ударил по краю моего щита с такой силой, что рука тут же онемела. Соскользнув, он рассек воздух в дюйме от моего плеча. Как только это случилось, кентавр странно дернулся, затем взвился на дыбы, глаза его остекленели, рука, державшая щит, безвольно повисла, и мой меч, со всей силой, которая только у меня нашлась, раскроил его череп надвое и утонул в шее.
Перед этим я успел увидеть во лбу кентавра — прямо посередине — черную дыру, неизвестно откуда взявшуюся. Лезвие прошло точно через нее, — словно она подсказала наиболее уязвимое место.
ГЛАВА 16
Черепная коробка робота была потрескавшейся и помятой. Ей досталось как следует.