Город — по мере того, как мы приближались к нему — увеличивался. Из однородной массы, только что напоминавшей скалу, стали выделяться здания. Они казались неправдоподобно высокими и раньше, с середины поля — но теперь взметнулись в запределье, уже не охватываемое взором.
Он выглядел по-прежнему мертвым, этот город. Ни в одном из окон не горел свет — если эти здания вообще имели окна. Внизу не наблюдалось никакого движения. И еще: отсутствовала перспектива. Все громоздилось непосредственно у самого поля…
А лошадки жарили во весь опор. Казалось, они бежали от страшной бури, вот-вот могущей разразиться.
К своеобразию их хода нужно было, конечно, приспособиться. Причудливая синусоида требовала совершенно раскованной посадки — и только в обмен на таковую доставляла удовольствие.
Городские стены, образуемые огромными каменными плитами, грозно нависли над нами. Я уже мог разглядеть улицы — что-то, во всяком случае, весьма на них похожее. Они были как узкие черные щели, как трещины громадного утеса.
Скакуны наши метнулись к одной из таких трещин, в полумрак. Солнце пробилось бы сюда, лишь зависнув прямо над головой — а сейчас можно было с трудом разглядеть только стены, поднимающиеся слева, справа и, как казалось, впереди.
Одно из зданий, встретившихся нам, стояло чуть в глубине, и потому улица здесь была пошире. От множества широких дверей тянулся общий скат, взлетев по которому, лошадки, а вместе с ними и мы нырнули в зияющий проем.
Комната была скупо освещена. Свет — что сразу бросалось в глаза — шел от прямоугольных каменных плит, вставленных в стену. Лошадки дотанцевали до одной из плит и остановились. У самой стены я увидел карлика, а, может быть, гнома — во всяком случае существо хоть и слегка, но человекоподобное. Низкорослое и горбатое, оно крутило некий диск, расположенный рядом со «светильником».
— Смотрите, капитан! — крикнула Сара.
Она испустила этот вопль совершенно зря, потому что я смотрел и без указчиков.
То, что появилось на светящемся камне, поначалу показалось сказочным подводным царством, как оно должно видеться сквозь толщу вод, зыбящихся у поверхности.
Дикий, словно кровоточащий, ландшафт с ярко-красной землей и фиолетовым небом, вспышками молний и всполохами зодиакального света внезапно сменился самыми настоящими джунглями, с буйством всевозможной растительности и, казалось даже, с притаившимся в засаде зверьем. Едва по моей коже пробежали мурашки — джунгли исчезли тоже. Вместо них теперь демонстрировалась освещенная луной и звездами желтая пустыня. Барханы с изогнутыми гребнями были похожи на застывшие волны.
Пустыня не исчезла, как все ей предшествовавшее. Более чем не исчезла. Она свалилась, обрушилась на нас. Взорвалась прямо перед моими глазами.
Какое-то время я отчаянно пытался удержаться в седле вздыбившегося Доббина, но потом меня швырнуло вперед и закрутило в воздухе.
Я упал на плечо, после чего долго кувыркался по песчаному склону, пока наконец не остановился. Осторожно приподнявшись, я попробовал выругаться, но сил не было даже на это.
Сара лежала рядом со мною. Чуть поодаль пытался встать, путаясь в своей сутане, Тук. Рядом с ним ползал на четвереньках Джордж — ползал и жалобно скулил, как щенок, выставленный среди ночи за дверь.
Вокруг нас была пустыня — мертвая, без клочка растительности, залитая светом огромной белой луны и множества звезд, сиявших, как новенькие лампочки в этом совершенно безоблачном небе.
— Он пропал! — скулил Джордж, ползая по кругу. — Я больше не слышу его! Я потерял своего друга!
То была не единственная потеря. Заодно исчезли город и планета, на которой он находился. Мы попали в совершенно другое место…
Да, не следовало мне пускаться в это путешествие, не следовало. Я ведь с самого начала не верил! А разве можно добиться успеха без веры, не видя ни малейшего смысла в том, чем ты занят?.. Впрочем, имелся один нюанс: у меня не было выбора. Я потерял способность выбирать в тот самый момент, когда на космодроме Земли был ошеломлен красотой этого корабля.
ГЛАВА 2
На Землю я вернулся втихаря. Хотя, надо сказать, это не вполне подходящее слово — «вернулся», потому что мне никогда раньше не приходилось бывать там. Но на Земле находились мои денежки, и, самое главное, эта планета была заповедником. А что еще нужно дичи, которую всякий — попадись она ему в космосе — не только может, но и обязан подстрелить? Если бы хоть совершенное мной было действительно таким ужасным и на мне лежал бы тяжкий груз вины! Нет же! Многим людям тем не менее, лишь поимка злодея могла вернуть покой и сон. Вот они и принялись ловить меня. И поймали бы, не укройся я на Земле.