— А вам? Или эта история с Джастином…
— По-видимому, так.
— Что я должна делать? — спросила она. Без особого испуга, почти обыденным тоном, ну может, чуть-чуть скептически.
— Вы могли бы сесть в машину и приехать за мной. И заберите конверт, чтобы больше никто не заглянул в него.
— Допустим, я приеду за вами. Что дальше?
— А дальше в Вашингтон. Там есть люди, с которыми надо встретиться.
— Например?
— Хотя бы ФБР для начала.
— Чего же проще снять трубку…
— Ну уж нет! — Я повысил голос. — Только не по такому поводу. Во-первых, они не верят телефонным звонкам. Им бесконечно звонят всякие психи.
— Но вы, очевидно, верите, что сумеете их убедить.
— Может, и не сумею. Вас ведь я, по-видимому, не убедил.
— Не знаю, что и ответить. Мне надо подумать.
— На раздумья нет времени. Или вы приезжаете за мной, или нет. Думаю, было бы безопаснее путешествовать вместе, хотя полной гарантии дать не могу. Но вы в любом случае едете на восток, и…
— Где вы находитесь? — решительно спросила она.
— В Вудмене. Это городок вниз по реке.
— Я знаю, где это. Хотите, чтобы я заехала в мотель и забрала какие-то ваши вещи?
— Нет. По-моему, самое важное — выиграть время. Можем вести машину по очереди, останавливаясь только чтобы заправиться и перекусить.
— Где я вас найду?
— Просто-напросто поезжайте медленно по главной улице. Да тут она единственная, шоссе выведет прямо на нее. Я буду поджидать вас. Сдается мне, большого наплыва машин тут сегодня ночью не ожидается.
— Я чувствую себя довольно нелепо, — призналась она. — Все это как-то…
— Мелодраматично, — подсказал я.
— Можно назвать и так. Но, как вы справедливо заметили, я в любом случае собиралась ехать на восток.
— Значит, я жду вас?
— Буду через полчаса, — сказала она. — Ну, может, на пять-десять минут позже.
Выбравшись из телефонной будки, я обнаружил, что мышцы ног совсем онемели: я слишком долго пробыл в тесном пространстве не шевелясь, — но кое-как дохромал до стойки.
— Вы не спешили, — заметил бармен кислым тоном. — Я уже вышвырнул Джо, пора закрываться. Вот вам виски, только пейте без канители.
Я взял стакан.
— Буду польщен, если вы составите мне компанию.
— Вы что, предлагаете мне выпить с вами? — Я кивнул, но он покачал головой, заявив: — Я не пью.
Я прикончил бурбон, расплатился и вышел на улицу. В тот же миг огни за моей спиной погасли, а через минуту появился бармен и запер дверь на замок. Спустившись на тротуар, он споткнулся и чуть не упал, однако устоял на ногах и, наклонившись, поднял с земли предмет, чуть не послуживший причиной его падения. Это оказалась бейсбольная бита.
— Чертова ребятня, — заявил он. — Играли допоздна, вот кто-то и позабыл ее. — Он рассерженно бросил биту на скамью, что стояла возле двери, и вдруг добавил: — Я что-то не вижу вашей машины.
— А у меня нет машины.
— Но вы же сказали…
— Сказал. Но если бы я заявил, что у меня нет машины, пришлось бы пускаться в объяснения, а мне надо было успеть сделать эти звонки… — Он взглянул на меня с недоумением: что за чудак — свалился невесть откуда, и еще без машины. Тогда я все-таки пояснил: — Приплыл на каноэ. Привязал его у причала.
— А сейчас что вы намерены делать?
— Подожду прямо здесь. За мной подъедет друг.
— Тот, кому вы звонили?
— Вот именно. Тот, кому я звонил.
— Ну что ж, спокойной ночи. Надеюсь, вам не придется слишком долго ждать.
Он пошел прочь, вероятно, домой, но то и дело замедлял шаг и, полуоборачиваясь, поглядывал на меня через плечо.
12
Где-то в лесу у реки жалобно заухала сова. Ночной ветер стал покусывать, и я поднял воротник рубашки, надеясь сберечь последние остатки тепла. Бродячая кошка крадучись вышла на улицу, замерла, приметив меня, потом свернула, стремглав перелетела на другую сторону и сгинула в темном проулке между домами.
Как только бармен скрылся из виду, городок приобрел облик полностью покинутого. Раньше я не очень-то его разглядывал, зато сейчас, убивая время, я распознал все приметы местечка заброшенного и жалкого, еще одного умирающего городишки, проследовавшего по пути забвения на шаг дальше, чем Пайлот Ноб. Тротуары потрескались, сквозь трещины выбивалась травка и какие-то сорняки. Дома давно запамятовали, когда их красили и чинили, а их архитектура, если уж почтить эти строения подобным словом, принадлежала прошлому столетию. А ведь были дни — наверняка были такие дни, — когда поселок поднимался новехонький и полный оптимизма: была же некая экономическая целесообразность в его появлении и существовании. И не приходилось сомневаться, что причина, вызвавшая его к жизни, — река в ту пору, когда она еще служила хозяйственной магистралью, когда продукцию ферм и мельниц свозили к пристаням, чтобы погрузить там на пароходы, и те же самые пароходы доставляли обратным рейсом грузы, нужные на селе. Однако река давно утратила свою хозяйственную роль и вернулась к первобытному состоянию — текучая полоса на пойме, и только. Железные дороги, скоростные автострады, самолеты в заоблачной вышине похитили у реки все ее значение, кроме первичного, исконного значения для окрестной природы.