И что еще вы все тут просмотрели — Нисбет, скорее всего, говорил правду; будь он виноват, он придумал бы что-нибудь поскладнее. Рассказы Барделла и Чика были не так хороши, но, возможно, они в самом деле думали, что Шнура убил Нисбет, и выгораживали его.
Мийк-Ривер улыбнулся мне и притянул подругу поближе.
— А ты не такой тупой, — сказал он. — Клио, как увидела тебя, сразу предупредила, чтобы я при тебе не выкамаривал, — Голубые глаза его затуманила мысль. — Ты подумай, сколько народу поубивалось, покалечилось, за решетку село — и все из-за доллара и десяти центов. Хорошо еще, не на пять долларов наел Шнур. Весь штат Аризона через него бы обезлюдел!
СУЕТА ВОКРУГ КОРОЛЯ
Пер. С. Никоненко и Н. Уманца
В Стефании, столице Муравии, я сошел с белградского поезда вскоре после полудня. Погода была отвратительная. Пока я выходил из железнодорожного вокзала, этого гранитного сарая, и садился в такси, холодный ветер хлестал мне в лицо ледяным дождем и заносил капли даже за воротник.
По-английски шофер не понимал, как и по-французски. Приличный немецкий, наверное, также не пригодился бы. Но мой приличным не был: мешанина нечленораздельных звуков. Этот водитель оказался первым, кто попытался его понять. Очевидно, он просто угадывал, что я хочу сказать, и я опасался, как бы он не завез меня куда-нибудь далеко в пригород. Но шофер, видимо, обладал хорошей интуицией. По крайней мере он отвез меня в отель «Республика».
Отель представлял собой шестиэтажную новостройку и гордился своими лифтами, американской канализационной системой, ваннами в номерах и другими современными безделушками. Приняв душ и переодевшись, я спустился в кафе перекусить. Потом, получив короткие объяснения на английском, французском и на языке жестов от одетого в новехонькую форму старшего портье, поднял воротник дождевика и пересек грязную площадь, чтобы посетить Роя Сканлена, поверенного в делах Соединенных Штатов в этом самом молодом и самом маленьком из балканских государств.
Это был весьма щегольски одетый толстый коротышка лет тридцати, с уже заметной проседью в прямых волосах, с вялым, нервным лицом и пухлыми, неспокойными белыми руками. Он пожал мне руку, затем, бегло просмотрев мое рекомендательное письмо, пригласил сесть и, пока говорил, не отводил взгляда от моего галстука.
— Итак, вы частный детектив из Сан-Франциско?
— Да.
— Кто вас интересует?
— Лайонел Грантхем.
— Не может быть!
— Да.
— Но он же… — Дипломат понял, что смотрит мне прямо в глаза, и быстро перевел взгляд на мои волосы, забыв, о чем начал говорить.
— Так что он там? — напомнил я ему.
— О!.. — Поверенный едва заметно наклонил голову и свел брови. — Он не из таких…
— Сколько времени он тут?
— Уже два месяца. А может, и три или три с половиной.
— Вы хорошо его знаете?
— Да нет… Мы, конечно, здороваемся, разговариваем. Мы с ним здесь — единственные американцы, поэтому знакомы довольно близко.
— Вы знаете, что он тут делает?
— Нет, не знаю. Думаю, просто остановился на какое-то время в своих путешествиях. Конечно, могут у него на это быть и особые причины. Несомненно, не обошлось и без девушки — дочери генерала Радняка. Хотя я в этом и не уверен.
— Как он проводит время?
— Я в самом деле не имею об этом представления. Он остановился в отеле «Республика», довольно популярен среди здешней иностранной колонии, немного ездит верхом, живет обыкновенной жизнью молодого человека из приличной, состоятельной семьи.
— Общается ли он с кем-нибудь, кто на самом деле не тот, за кого себя выдает?
— Об этом мне не известно. Правда, я видел его в обществе Махмуда и Эйнарссона. Они, по-моему, негодяи. Хотя, может, и нет.
— Кто они?
— Нумар Махмуд — личный секретарь доктора Семича, президента. Полковник Эйнарссон — исландец, теперь он, по сути, командует армией. Больше ничего о них я не знаю.
— Кроме того, что они негодяи?
Поверенный в делах с обидой сморщил свое пухлое лицо и бросил на меня укоризненный взгляд.
— Не совсем, — буркнул он. — А теперь позвольте спросить: в чем подозревают Грантхема?
— Нив чем.
— В таком случае…
— Семь месяцев тому назад, в тот день, когда ему исполнился двадцать один год, этот Лайонел Грантхем наложил лапу на деньги, которые ему завещал отец. Лакомый кусок. Перед этим парень пережил тяжелые времена. У его матери было, да и по сей день сохраняется, весьма распространенное представление среднего класса об изысканности. А отец у него был настоящий аристократ старой школы — с твердым характером и мягкой речью. Все, что ему хотелось, он просто брал. Любил вино и молодых женщин, к тому же и то и другое в больших количествах. Играл в карты, в кости и на бегах. А еще любил драки — безразлично, наблюдать или принимать в них участие самому.