— Я имею в виду, что маленький смуглый человек, с которым вы ужинали, заплатил этому солдату.
— Махмуд?! Зачем же… Вы уверены?
— Я сам видел.
Он опустил взгляд, словно не хотел, чтобы я увидел в его глазах недоверие к моим словам.
— Возможно, солдат сказал Эйнарссону неправду, — наконец пробормотал он, как бы стараясь уверить меня в том, что не считает меня лжецом. — Я немного понимаю язык, когда говорят образованные муравийцы, но не местный диалект, на котором разговаривал солдат. Поэтому я не знаю, что он там сказал, но вы же понимаете, он мог соврать.
— Ни в коем случае, — возразил я. — Держу пари на свои брюки, что он сказал правду.
Грантхем продолжал смотреть на свои вытянутые ноги, стараясь сохранить на лице спокойное, уверенное выражение. Но кое-что из того, о чем он думал, прорывалось в его словах:
— Конечно, я перед вами в огромном долгу за то, что вы спасли нас от…
— Ни в каком вы не в долгу. Поблагодарите солдата за то, что он плохо целился. Я прыгнул на него уже после того, как он выпустил все пули.
— Но… — Парень смотрел на меня широко открытыми глазами, — если бы в эту минуту я достал из рукава пулемет, он не смог бы удивиться еще больше. Теперь Грантхем будет относиться ко мне с недоверием. Я уже ругал себя за ненужную откровенность. Мне оставалось только открыть карты.
— Слушайте, Грантхем. Большинство сведений, которые я сообщил вам и Эйнарссону о себе, — чистейшая выдумка. Меня послал сюда ваш дядя, сенатор Уолборн. Вы же должны быть в Париже. Большая часть ваших денег переведена в Белград. Сенатор заподозрил рэкет, он не знал, ведете ли вы какую-то игру сами или подпали под чье-то дурное влияние. Я поехал в Белград, узнал, что вы тут, прибыл сюда и попал в эту передрягу. Я узнал, что деньги у вас, и побеседовал с вами. Именно для этого меня и нанимали. Я свое дело сделал, если, конечно, больше ничем не могу быть вам полезен.
— Я не нуждаюсь в помощи, — проговорил парень очень спокойно. — И все же благодарю вас. — Он поднялся и зевнул. — Возможно, я еще увижусь с вами, перед тем как вы уедете.
— Конечно. — Мне ничего не стоило придать своему голосу такое же безразличие, с каким говорил он. — Спокойной ночи.
Я вернулся к себе в номер, лег в постель и уснул.
Проснулся я поздно и решил позавтракать в номере. Я уже заканчивал завтрак, когда в дверь негромко постучали. Полный мужчина, в помятой серой форме и с широким тесаком на поясе, шагнул в комнату, отдал честь, протянул мне белый прямоугольный конверт, голодными глазами посмотрел на американские сигареты на столике и усмехнулся, когда я предложил ему одну, затем снова отдал честь и вышел.
На конверте стояло мое имя, написанное мелким, очень четким и округлым, но отнюдь не детским почерком. Внутри была записка, вышедшая из-под того же пера: «Министр полиции сожалеет, что дела не позволяют ему встретиться с Вами сегодня». После подписи, «Ромен Франкл», стоял постскриптум: «Если Вам будет удобно заглянуть ко мне после девяти вечера, то я, возможно, сумею сберечь Вам немного времени. Р. Ф.». Ниже был сообщен адрес.
Я положил записку в карман и крикнул: «Прошу!» — еще на один стук в дверь.
Вошел Лайонел Грантхем. Лицо у него было бледное и обеспокоенное.
— Доброе утро, — поздоровался я как можно непринужденнее, делая вид, будто уже и забыл о событиях вчерашнего вечера. — Вы уже позавтракали? Садитесь…
— О да, благодарю. Я поел. — Его красивое лицо немного покраснело. — Что касается вчерашнего вечера… Я был…
— Забудьте об этом! Никто не любит, когда вмешиваются в его дела.
— Это очень любезно с вашей стороны, — промолвил он, теребя в руках шляпу. Потом, прокашлявшись, продолжал: — Вы сказали… что поможете мне, если я захочу.
— Да. Помогу. Садитесь.
Он сел, закашлялся, провел языком по губам.
— Вы никому не рассказывали о вчерашнем случае с солдатом?
— Нет.
— Вы могли бы продолжать хранить молчание?
— Зачем?
Он посмотрел на остатки моего завтрака и ничего не ответил. Я прикурил сигарету и, ожидая ответа, стал пить кофе. Грантхем задвигался на стуле и не поднимая головы спросил:
— Вы знаете, что ночью убит Махмуд?
— Тот мужчина, что был с вами и Эйнарссоном в ресторане?
— Да. Его застрелили перед собственным домом сразу после полуночи.
— Эйнарссон?
Парень даже подскочил.
— Нет! — закричал он. — Почему вы так думаете?
— Эйнарссон знал, что Махмуд заплатил солдату за убийство, поэтому он или убрал Махмуда сам, или приказал кому-то его убрать. Вы не говорили ему о нашем вчерашнем разговоре?