Уже не в первый раз Бонд почувствовал, как у него по спине ползут мурашки при мысли о блестяще налаженной и работающей как часы советской разведмашине, основанной на страхе перед смертью и пытками. Сердцем ее и был СМЕРШ… СМЕРШ… — легкое дуновение смерти.
Бонд отогнал от себя мрачные мысли и энергично выпрыгнул из постели. По крайней мере, один из них был почти у него в руках и ждал расправы. Расследуя дело «Казино «Ройял», Бонд еще не имел возможности как следует познакомиться с мистером Бигом. Теперь он должен предстать в полный рост. Его называют Большим Человеком? Да хоть бы он был настоящим гигантом!
Бонд подошел к окну и отодвинул шторы. Окна его комнаты смотрели на север, в сторону Гарлема. На несколько мгновений он задержался у окна, думая о своем противнике, который, может быть, еще спал, а может быть, уже бодрствовал и также думал о Бонде, которого он видел в компании с Декстером на ступенях отеля. За окном был ясный солнечный день, и Бонд улыбнулся. Его улыбка не понравилась бы мистеру Бигу…
Передернув плечами, он быстро подошел к телефону.
— Отель «Сент-Риджис», — ответили ему.
— Хотел бы заказать завтрак в номер. Стакан апельсинового сока, слабо прожаренная яичница из трех яиц с беконом, двойной «экспресс» со сливками. Тосты и мармелад. Как поняли?
Заказ повторили. Бонд перешел в прихожую, чтобы забрать целую кипу газет весом фунтов в пять, которые утром оставили за дверью. На столике в холле лежало еще несколько свертков, но Бонд прошел мимо, не обратив внимания.
Накануне фэбээровцы попытались, насколько было возможно, одеть его под среднего американца. С него сняли мерку для двух однобортных пиджаков из темно-синей шерстяной ткани (Бонд наотрез отказался пошить что-нибудь более экстравагантное), затем из магазина мужских принадлежностей принесли накрахмаленные белые нейлоновые рубашки с длинными воротничками, несколько аляповатых галстуков, темные носки с замысловатыми стрелками, пару пестрых платков для жилета, шелковые майки и трусы, которые в Америке называли шортами, удобное легкое пальто из верблюжьей шерсти с подложенными плечами, простую серую шляпу с узкими полями и черной лентой, а также две пары удобных черных мокасин для каждого дня.
К сему прилагались булавка для галстука «Свонк» в форме плети, бумажник из крокодиловой кожи от Марка Кросса, элегантная зажигалка «Зиппо», пластиковый джентльменский набор, роговые очки с простыми стеклами и легкий хартмановский саквояж.
При себе он оставил «беретту» двадцать пятого калибра с костяной рукояткой и замшевую кобуру, а все его остальные вещи к полудню должны были быть отправлены на Ямайку.
Он сделал короткую стрижку и должен был выдавать себя за бостонца, служащего лондонской «Гаранта Траст Компани», приехавшего провести отпуск в Штатах. Кроме того, ему не следовало путать некоторые английские и американские названия и избегать, по совету Лейтера, слов длиннее, чем в два слога.
— В разговоре с американцем, — сообщил Лейтер, — вполне можно обходиться тремя словами: «Geah»[48], «Nope»[49] и «Sure»[50]. И ни в коем случае нельзя употреблять типично английское «эктуалли»[51], хотя Бонд уверял Лейтера, что это слово никогда и не было в его лексиконе.
Он мрачно посмотрел на груду свертков, которые содержали его новое обличье, вылез из пижамы в последний раз (В Америке спят нагишом, мистер Бонд!), и принял ледяной душ. Бреясь, он рассматривал свое лицо в зеркале. Волосы коротко подстрижены на висках, копна темных волос, причесанных на правую сторону, заметно поредела. Тонкий вертикальный шрам на правой щеке фэбээровцам не удалось замазать никаким гримом, а выражение глаз оставалось холодным и даже злым. Сходство с американцем придавали лишь темные волосы да высокие скулы. «Прощай, успех у женщин! — тоскливо подумал Бонд. — А в остальном, кажется, все в порядке».
Он нагишом проследовал в прихожую и распечатал несколько свертков. Двумя минутами позже, надев белую рубашку и синие брюки, он сел за письменный стол у окна в гостиной и начал читать знаменитую книгу Патрика Лея Фермера, которая называлась «Древо путешественника».