Она исчезла. Слышались лишь громкие детские голоса. Вскоре появился молодой, круглолицый мужчина, жующий шоколадный торт с кремом, — с присущим врачам покорно-вопросительным выражением на лице.
— Грэнт Олдфилд ваш пациент?
— Он что, снова упал с лошади?
— Не совсем так… Не могли бы вы поехать и взглянуть на него?
— Сейчас?
— Да, пожалуйста. Он… его вывели из строя на скачках.
— Минуточку.
Вскоре он вновь появился с чемоданчиком и еще одним куском торта.
Едва усевшись в мою машину, он тут же спросил про разбитое стекло, поскольку декабрьский ветер дул нам в затылок.
Я рассказал, как было дело. Он слушал молча, слизывая крем с куска торта. Потом спросил:
— Почему он напал на вас?
— Ему кажется, что я отнял у него место.
— А это не так?
— Нет. Он потерял это место за несколько месяцев до того, как его предложили мне.
— Значит, вы тоже жокей? — поглядел он на меня с любопытством.
Я кивнул и назвал свое имя. Он сказал, что его зовут Пэрнел.
В доме Грэнта было все так же темно. Маленький палисадник был совсем запущен и завален опавшими листьями. Заросшие травой клумбы грустно виднелись в свете уличных фонарей. Звонок прозвучал пронзительно, но безрезультатно. Мы снова позвонили. Доктор разделался с тортом и облизал пальцы.
Из темного палисадника донесся какой-то шелест. Доктор отстегнул от нагрудного кармашка тоненький медицинский фонарик, и узкий лучик пробрался сквозь живую изгородь из бирючины. Несколько розовых кустов были задушены невыполотой травой. Но в углу, у ограды, булавочный лучик высветил сгорбившуюся фигуру.
Мы склонились над Грэнтом. Он сидел на земле, прижавшись к изгороди. Ноги подтянуты к подбородку, голова покоится на сложенных руках.
— Пошли, старина! — ободряюще сказал доктор и, приподняв, помог ему встать на ноги. Пошарив в карманах Гранта, нашел связку ключей и передал их мне. Я отпер входную дверь и зажег свет. Доктор протащил Гранта через холл в столовую. Все тут было покрыто густым слоем пыли.
Грант рухнул на стул, уронив голову на грязный стол. Доктор проверил пульс, ощупал его потную шею и основание черепа. Когда пальцы Пэрнела дотронулись до того места, куда я ударил, Грэнт сердито пробурчал:
— Пошли вы отсюда!
Пэрнел отступил на шаг и причмокнул:
— Насколько я могу судить, у него нет никаких физических повреждений, если не считать того, что поболит шея. Давайте-ка уложим его в постель, и я дам ему чего-нибудь успокоительного. А утром я устрою ему встречу с человеком, который сможет разобраться в свалившихся на него бедах. Вы позвоните мне вечерком и сообщите, нет ли перемен в его состоянии.
— Я? Но я не собираюсь торчать тут весь вечер.
— Ну конечно, не собираетесь! — весело передразнил он, глаза на круглом лице заблестели сардонически. — А кто же еще? И всю ночь, пожалуйста, тоже! Все-таки это вы его ударили.
— Да, но то, что с ним происходит, с этим не связано, — запротестовал я.
— Неважно. Вас хватило на то, чтобы привезти его домой и вызвать меня. Уж доведите дело до конца. Я серьезно считаю, что кто-то должен остаться тут на ночь. Кто-то достаточно сильный, чтобы справиться с ним в случае кризиса.
Отказаться было трудно.
Мы затащили Гранта наверх, с трудом сохраняя равновесие под тяжестью его плотного тела. Спальня была омерзительна. Скомканные простыни и одеяла валялись кучей на неубранной постели. Грязная одежда разбросана по полу и противно свисала со стульев. Вся комната кисло пропахла потом.
Я зажег свет и пооткрывал все двери. Одна из них вела в ванную, грязь и запущенность которой не поддается описанию. Другая — в небольшую комнату для гостей с обоями ярко-розового цвета. Грэнт, моргая, стоял на лестничной площадке, пока я отыскал простыни почище и приготовил ему постель. Доктор Пэрнел раздел Гранта до кальсон и носков и заставил лечь.
Затем он спустился вниз и вернулся со стаканом воды. На лице у него было написано такое отвращение, что я без слов понял, в каком состоянии находится кухня.
Открыв свой чемоданчик, доктор вытряхнул на ладонь две капсулы и велел Гранту их принять, что тот послушно сделал. К этому времени он был как во сне — только оболочка человека.
Пэрнел взглянул на часы.
— Я опаздываю на хирургический прием, — сказал он, когда Грэнт прилег на подушку и закрыл глаза.
— Эти капсулы успокоят его на время. Когда он проснется, дайте ему еще две. — Он вручил мне бутылочку. — Если я понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. — И, бессердечно усмехнувшись, добавил: