— Нет, — почти закричал он, — я этого не приму!
— Не понимаю, почему ваши жена и ребенок должны страдать из-за вашей болезненной гордости. Но я объясню, чтобы вам стало легче. Вы никогда не получите работу, если будете ходить с видом побитой собаки. Никто вас не наймет, пока вы будете выглядеть жалким и несчастным. Вам нужно подбодриться и доказать, что вы стоите того, чтобы вас наняли. А я лишь пытаюсь избавить вас от одной из забот, чтобы вы могли чуточку больше думать о скачках и чуточку меньше о своем холодном доме и пустой кладовке. Так что вам придется с этим примириться… Это — ради вас. Но уж не вздумайте больше опаздывать!
И я ушел, оставив Питера с разинутым ртом.
Я пытался восстановить то, что разрушил Кемп-Лор. Приехав на ипподром, я издали заметил его. Он оживленно говорил что-то одному из распорядителей, а тот смеялся. Стройный, белокурый, крепкий на вид — казалось, он притягивает все взгляды.
После четвертой скачки мне принесли телеграмму: «Заезжай за мной к «Белому медведю» Аксбридж 6.30 вечера очень важно Ингерсол».
Мне захотелось громко выругать Тик-Тока — Аксбридж находился в противоположной стороне от дома. Но машина все-таки принадлежала и ему.
День тянулся медленно. Противно было стоять и наблюдать за скачками. Особенно после столь убедительного выступления на Ботве. Но, пользуясь своим собственным советом, я старался выглядеть повеселее. И был вознагражден. В отношении ко мне наметилось явное потепление. Жить становится куда легче, когда люди вокруг уже не стесняются заговаривать с тобой. Хотя большинство и воздерживается от выводов до окончания скачек с участием Образца. Я ничего не имел против. Образец — боец настоящий, и потом я помнил обещание Джеймса, что его будут охранять, не спуская глаз.
После окончания я еще поболтался немного на ипподроме. Надо было убить два часа до того, как ехать в Аксбридж за Тик-Током. Телевизионщики поднимали свои, похожие на эшафоты башни, готовясь к завтрашней передаче состязаний на Зимний Кубок. Командовал ими Гордон Килдер, все в том же темно-синем полосатом костюме, с тем же выражением многообещающего молодого чиновника. Он прошел мимо меня с привычной полуулыбкой, означающей, что хотя он и не знает, с кем здоровается, но улыбается на тот случай, если позже все-таки обнаружит, что этот кто-то — важная шишка.
— Вы были у нас в передаче. Нет, не подсказывайте… — Он наморщил лоб, потом щелкнул пальцами. — Финн, точно, Финн! — Но торжествующая улыбка тут же стала сползать, он припомнил, что говорилось обо мне позже.
— Да, я Финн, — как бы ничего не замечая, ответил я. — К завтрашнему дню все готово?
— Э-э, да, да. Предстоит трудный денек. Извините, мне надо бежать. Я должен успеть в студию, Морис давно уехал.
Он взглянул на часы, улыбнулся небрежно и удалился.
Я наблюдал, как он выруливал в «форде» новейшей модели и представил себе студию, ряды камер, слепящий свет, блюда с бутербродами. Будет все то же. А кто, интересно, окажется жертвой этой гильотины, для кого приготовлен топор, для кого наготове лживое обаяние Кемп-Лора?
Как мало я мог противодействовать ему! Подобрать осколочки, пустить контрслухи. Попытаться подорвать его влияние… Нет, у меня не было ни его власти, ни его престижа, ни его безжалостности.
Сунув руки в карманы, я зашагал к «мини-куперу» и отправился на встречу с Тик-Током. На темной стоянке у «Белого медведя», кроме моей, еще лишь одна машина. Это был один из баров, вызывающих уныние, — кирпичные стены, холодный свет, у стойки — пусто. В зале лишь старик с обвисшими усами тянул свои первые полпинты пива. Я подошел к стойке и заказал виски. Тик-Тока нет. Взглянул на часы: без двадцати семь.
— Вы не ждете ли кого-нибудь, сэр? — спросил невыразительного вида бармен.
— Да, жду.
— Может быть, вы — мистер Финн? (Я кивнул). Вам просили передать, сэр. Мистер Ингерсол звонил, что не сможет встретиться с вами здесь, сэр. Он очень извиняется, но не могли бы вы встретить его на станции в шесть пятьдесят пять. Станция тут недалеко — прямо вниз по шоссе…
Допив свой стаканчик, я поблагодарил бармена. В машине влез на сиденье и протянул руку, чтобы включить зажигание. Руку я протянул, но… так и не успел повернуть ключ.
Резким рывком меня схватили сзади за горло. Когда цепкие руки изменили положение, чтобы сжать меня сильнее, кто-то зашевелился на заднем сиденье.
Я выбросил руки назад и пытался схватить державшего меня. Но не смог дотянуться до лица, а против его перчаток ногти были бессильны. Толстые кожаные перчатки сжимали шею железно. И, что хуже всего, они точно знали, как нажимать с каждой стороны — над ключицами, где выходят наружу сонные артерии. «Нажатие на одну из сонных артерий останавливает кровотечение из головы, — вспомнился мне курс первой помощи. — Но нажатие на обе блокирует все кровоснабжение мозга».