Игла глупой ревности больно кольнула Джеймса. «Животные, тупые животные, — думал он, идя к стойке, — и от того, что у них завелись деньги, они не стали нисколько привлекательнее». Бонд заказал «бурбон» и, пока бармен трудился над его изготовлением, осведомился:
— Не знаете случайно, откуда сюда поступает виски? Бармен принял обиженный вид.
— Первоклассный товар, сэр, — с Болдер Дама. Не сомневайтесь, вам он придется по душе.
— Что вы, что вы. Я верю вам. — Джеймс отдал ему серебряный доллар. — Сдачи не надо.
Прихватив бутылку с содовой, он отошел в сторонку.
Опустошая бокал маленькими глотками, Бонд припоминал подробности своего последнего разговора с Шеди. Что он тогда сказал ему? Ах, да — не сметь больше садиться ни за один игральный стол. Интересно, интересно.
Прикончив «бурбон», Бонд прямиком направился к ближайшей рулетке.
— Сколько по максимуму? — спросил он у пожилого лысеющего мужчины, лениво катавшего пальцем по колесу рулетки шарик из слоновой кости.
— Пять тысяч.
Джеймсу показалось несколько странным, что все предпочитали сегодня бинго и карты. Уж не отважился ли Шеди Три расплатиться с кем-нибудь через рулетку? Что ж, он с удовольствием заменит этого счастливчика.
Бонд достал четыре чека и тысячу наличными и небрежно бросил все это перед крупье, своевременно добавив:
— Ставлю на красное.
Тот, выпрямившись на стуле, воззрился на Джеймса с нескрываемым удивлением, затем быстро вскочил, сложил чеки в аккуратную стопку и передвинул ее своей длинной тростью на красное поле. Пересчитав наличные, крупье, состроив угодливо-лакейскую физиономию, слащавым голоском спросил:
— Быть может, желаете обменять деньги на чек?
— Не возражаю.
Вскоре пятый чек присоединился ко всем остальным.
Колесо рулетки начало быстро раскручиваться. Краем глаза Бонд заметил, как крупье шарит коленом под столом.
Услышав характерное жужжание шарика о гладкую поверхность колеса, охранник, стоявший до этого рядом с Тиффани, подошел ближе.
Джеймс достал сигарету, закурил и с удовлетворением заметил, что его руки нисколько не дрожат. Ну наконец-то, наконец-то он перехватил инициативу в свои руки. Он уже более не сомневался в правильности своей догадки. Еще мгновение — и шарик остановился около нужной цифры. Бонд отвернулся.
— Выиграл номер тридцать шесть. Красное.
Крупье раздал по нескольку серебряных долларов игрокам, повторившим ставку Джеймса, а к нему самому придвинул пухлую пачку чеков.
— Черное, — произнес Бонд, не забыв выдержать интригующую паузу.
Крупье передвинул «кассу» Джеймса на черное поле и приготовился пустить шарик еще раз.
Вокруг уже слышалось оживленное перешептывание, и Джеймс чувствовал на себе восхищенно-завистливые взгляды, но он, кроме как на подошедшего охранника, ни на кого не обращал внимания. Глаза того сузились до маленьких щелочек, а выражение лица не предвещало ничего хорошего. Бонд приветливо помахал ему рукой.
Дз-зинь — шарик вновь пустился в увлекательное путешествие…
— Номер семнадцать. Черное. — Крупье переправил Джеймсу вторую пачку чеков, по толщине нисколько не уступавшую первой. По толпе пробежал легкий вздох. К столу, где расположился Бонд, уже невозможно было протиснуться.
Между тем к охраннику успел присоединиться какой-то человек. Его тусклые ничего не выражавшие глаза смотрели на окружающих, словно линзы телекамер, а дымившаяся сигара, торчавшая в зубах, была направлена на Бонда, словно ствол пистолета. Человек этот отличался мощным телосложением, и темно-голубой фрак, прекрасно сидевший на нем, был сшит явно на заказ. Его лицо выражало крайнюю степень недовольства и какое-то обреченное ослиное упрямство. Бледный цвет кожи никак не подходил к его почти квадратному лицу, зато подбородок был далеко выпячен вперед, брови — такие же густые, как и у брата в Лондоне.
«Добро пожаловать, господин Серафимо», — подумал Джеймс, но вслух произнес:
— Повторная ставка.
Вновь раздалось столь приятное для слуха жужжание бегущего шарика.
— Двойной ноль.
Проигрыш нисколько не огорчил Бонда. Крупье опять-таки соблюдал «дипломатию».
— Красное, — Джеймс был доволен — вечер не прошел даром. Сейчас он встанет и уйдет, унося в своем кармане двадцать тысяч долларов. Да-да, мистер Серафимо, плакали ваши денежки.
Спанг по-прежнему стоял на том же месте. Он взял себя в руки, казалось, абсолютно безучастно наблюдал за всем происходившим.