Должно быть, гангстеру показалось, что его бросок вперед был молниеносным и неожиданным, но движения уже утратили свою прежнюю гибкость и скорость.
Бонд встретил его прямым ударом в переносицу. Что-то хрустнуло, и из обеих ноздрей Макгонгла брызнула кровь, но он еще не был полностью выведен из строя.
«По прочности парень нисколько не уступает своему «ягуару», — подумал Джеймс, уклоняясь от кулака противника.
Мощный апперкот решил проблему, с которой не мог справиться даже дуговой удар. Гангстера приподняло на несколько сантиметров над полом, и он совершил свои второй полет за день, который завершился далеко не так благополучно, как первый.
Встретившаяся на пути Макгонгла пианола помешала ему удачно приземлиться. От удара его головы передняя крышка инструмента раскололась пополам, обнажив миниатюрные молоточки, бьющие по струнам. В следующую секунду пианола опрокинулась, оставив висеть в воздухе мажорный аккорд так и не оконченной песни.
Бонд шумно вздохнул и потрогал свой лоб. Убедившись, что шишек и синяков там не предвидится, он занялся ушибленным локтем. Рука заметно распухла, и это Джеймса вовсе не радовало.
— Нокаут.
Джеймс узнал бы этот голос из тысячи. Он принадлежал Тиффани Кейз.
Бонд резко обернулся.
За его спиной стояли четыре человека. Джеймс улыбнулся, почувствовав весь комизм ситуации. Агент английской разведки сражается с ковбоями. Дай журналистам такую тему для развлечения, так они месяц будут кипятком писать.
Джеймс взглянул на бар. Старинные неуклюжие бутылки с непривычно большими наклейками, массивная стойка, обитая медью, — все, это, наверное, было дорого, ну, к примеру, предкам Феликса Лайтера, а для него самого сгодилось бы разве только в роли декорации для собственной виллы, да и то вряд ли. Феликс — неженка и обожает удобства.
Бонд внимательно рассматривал вошедших людей.
Впереди всех, словно статуя, стоял Спанг. Видимо, Серафимо считал, что его нелепые позы производят на окружающих неизгладимое впечатление, поэтому даже в одежде смахивал на безжизненный манекен. Его богатый наряд подчеркивал, что он, несомненно, самый влиятельный и уважаемый человек Спектревилла. Бонду стало смешно при мысли, что, быть может, местный губернатор ждет, чтобы перед ним расшаркались, а потом учтиво поклонились.
Обшлага роскошного костюма Серафимо были сплошь вышиты серебром, а его руки небрежно лежали на рукоятках длинноствольных пистолетов, покоившихся в добротных кожаных чехлах на длинных ремнях, свисавших с пояса. Вопреки ожиданиям Спанг вовсе не выглядел смешным. Его глаза обдавали леденящим холодом и каким-то странным безразличием.
Справа от него стояла Тиффани Кейз. Воздушное старомодное платье шло ей ничуть не меньше, чем прошлый ковбойский наряд, в котором она чем-то напоминала героиню нашумевшего вестерна «Анни, дай-ка взглянуть на твой пистолет». Девушка смотрела на Джеймса с нескрываемым восхищением, а ее глубокое дыхание можно было объяснить и весьма пикантными причинами.
Двое других тоже были знакомы Джеймсу. У инт и Кидд. Все-таки они удрали от полиции. В руках у обоих были пистолеты 38-го калибра, а на головах — излюбленные шелковые чулки.
Вдоволь насладившись этим зрелищем, Бонд достал из кармана носовой платок и промакнул взмокший лоб. Все происходило в гробовом молчании.
Первым нарушил тишину Серафимо.
— Проводите его, куда следует. — Говорил он довольно быстро, что было весьма удивительно при наличии такой тяжелой и неповоротливой на вид челюсти. — Да, и передайте детройтским парням, чтобы они как следует организовали встречу, а здесь пусть кто-нибудь приберется.
Развернувшись и звякнув серебряными шпорами своих сапог для верховой езды, Спанг вышел.
Перед тем как последовать за ним, Тиффани выразительно посмотрела на Бонда, и он прочел в ее взгляде нечто большее, чем просто предупреждение об опасности.
— Ты все слышал? — Уинт указал пистолетом на дверь.
Джеймс направился вслед за девушкой. Замыкали кавалькаду вооруженные гангстеры. Оказывается, не все помещение было отведено под салун. Соседняя с баром комната выходила окнами прямо на железнодорожное полотно. На стенах были наклеены пожелтевшие от времени расписания поездов, которые здесь никогда не ходили, и на каждом шагу встречались маленькие плакатики с предупреждениями: «Не плевать и не бросать окурки».
Да, декорации были сделаны на совесть. Если сюда ввести кого-нибудь с завязанными глазами, то несчастный мог бы подумать, что машина времени все-таки кем-то изобретена.