— Малютка быстро бегает?
— Шестьдесят миль — максимум.
— А сколько до Райлайта?
— Тридцать.
В точных математических расчетах не было никакой необходимости, оба и без того прекрасно понимали, что их нагонят раньше, чем они покроют хотя бы половину оставшегося расстояния.
— Чудесно, наконец-то я рассмотрю паровозик во всех подробностях. — Бонд произнес это таким тоном, словно речь шла о какой-то рядовой выставке шедевров транспортных средств. — Нельзя ли как-нибудь растянуть это удовольствие?
— Движок работает на пределе, и я не смогла бы увеличить скорость, даже если бы мое имя было не Тиффани Кейз, а Казей Джон.
Джеймс пожал плечами.
— Нет ничего приятнее, чем ночная прогулка на такой чудесной дрезине, и я согласен на дюжину спангов за своей спиной, лишь бы моим спутником была ты.
Тиффани потрепала его шевелюру.
— Придумай что-нибудь, Джеймс, или они сметут нас с дороги.
— Ну, а вдруг у них взорвется котел?
— Или с Серафимо случится приступ?
Оба натянуто рассмеялись, и следующие пятнадцать минут прошли в гробовом молчании.
Бонд видел снопы искр, вылетавших из трубы несущегося экспресса, не далее чем в пяти милях позади. Возникало ощущение, что их преследовал огромный бенгальский огонь.
Темнота ночи с каждой минутой уступала власть светлым краскам раннего утра, и вскоре без труда можно было рассмотреть облака черного дыма, изрыгаемого паровозом.
Значит, они сумели-таки увести его от горящей станции.
Как бы между прочим Джеймс осведомился:
— Бензина хватит?
— С этим без проблем, — голос Тиффани звучал вполне уверенно. — Дрезину совсем недавно заправляли, а ее бак вмещает не менее галлона.
— Неужели наша тележка не снабжена указателем горючего?
Словно в ответ на его слова, двигатель чихнул, и затем послышался легкий, еле различимый хруст.
— Что за черт? Ты слышал?
Бонд ничего не ответил, он уже знал, что произойдет дальше.
Пф-ф. И снова — пф-ф, пф-ф.
Тиффани потянула рычаг управления на себя, а потом снова выжала его до отказа.
— Ну же, миленький, осталось совсем немного. Только не глохни, пожалуйста.
Длинное протяжное пуфф-фф прервало девушку на полуслове, и шум двигателя, который в начале пути так действовал на нервы, умолк. Они так жаждали услышать его снова, что он казался им пением райских птиц.
Стрелка спидометра медленно поползла вниз. Двадцать пять… двадцать… пятнадцать… пять… ноль.
— …— только и смог произнести Джеймс.
Одним прыжком преодолев расстояние от сиденья водителя до крыши резервуара, куда заливалось горючее, он вытащил из кармана брюк окровавленный носовой платок и свернул его фитилём. Отвернув крышку, Бонд опустил внутрь свой импровизированный датчик и через секунду вытащил его обратно — платок остался совершенно сухим.
— Придется нам немного прогуляться пешком. — Бонд спрыгнул на землю.
Слева — прерия. Укрыться там можно лишь одним способом — превратиться в кактус. Справа, примерно в четверти мили — горы. Если они осилят подъем, шансы на спасение возрастут.
Земля под ногами подрагивала. Интересно, где сейчас экспресс? В двух милях или уже ближе?
Джеймс взглянул на дрезину. Сможет ли им помочь это маленькое неуклюжее сооружение? Быть может, при столкновении «Красавица Сьерры» сойдет с рельсов? Вряд ли. Они успеют затормозить. А если нет? И тут Бонд вспомнил о массивной хромированной решетке паровоза — она в два счета сметет дрезину со своего пути.
Нет, задержать Серафимо не удастся. Нужно уходить.
— Тиффани, — крикнул он. — Попытаемся скрыться в горах. Идем скорее.
Где же она? От сомнения и страха за нее сердце Бонда сжалось. Неужели их окружили?
Он выхватил пистолет и, крадучись обойдя дрезину спереди, сразу же увидел Тиффани. Она подбежала к нему и, задыхаясь, прошептала:
— Там впереди — стрелка, ответвление на запасной путь. Если мы спрячем там нашу колымагу, Спанг может проскочить мимо, не заметив нас.
— Бог ты мой, Тиффани. У тебя золотая голова.
С этими словами Бонд налег плечом на ребристый выступ кабины, пытаясь сдвинуть дрезину с места. Девушка делала то же самое — только с другой стороны. Наконец после нескольких попыток несуразный механизм все-таки тронулся и, тихо шурша колесами, покатился в нужном направлении.
Джеймс позволил себе перевести дыхание лишь тогда, когда они отдалились от стрелки ярдов на двадцать.