14 февраля 1808 г. Наполеон в заседании совета по внутренним делам наметил ряд вопросов, которые считал необходимым выяснить и разрешить так, чтобы французская торговля потерпела возможно меньше вреда от континентальной блокады. Император находил, что нужно разрешить каботажное плавание от одного порта Империи к другому только французским судам, но запретить его судам «союзных наций»; последним разрешается лишь каботаж от французского порта к иностранному. Союзными флагами при этом Наполеон объявил флаги: датский, русский, испанский, итальянский, неаполитанский и турецкий; нейтральными — австрийский и американский. Вместе с тем Наполеон склонен был «позволить» французским судам также и дальнее плавание; нечего и говорить, насколько такое позволение имело лишь платоническое значение[27].
Во французском министерстве иностранных дел отдавали себе отчет, что все дело в том order in the council от 11 ноября 1807 г., который вызвал ответный миланский декрет; что английский order и миланский декрет уничтожали морскую торговлю нейтральных наций и дали Англии решительную монополию; что континентальная блокада непременно должна была бы комбинироваться с активной конкуренцией других наций, направленной против Англии[28]. Глаза министерству, по-видимому, открыли те горячие споры, которые велись в Лондонском Сити в апреле 1809 г., когда возник было вопрос об отмене постановления от 11 ноября 1807 г. Но как же защитить «нейтральные суда»? Что делать на море, когда английский флот сильнее соединенного флота всего континента?
Коллен де Сюсси, главный директор таможен, не переставал повторять при всяком удобном случае, что континентальная блокада не достигнет результатов, если Наполеон признает права нейтрального флага[29].
Почему из этого плана не только ничего не вышло, но и не могло ничего выйти, читатель наполеоновской переписки узнает из другого письма императора. Вопрос идет о том, что французские таможни могут заподозрить французское же судно, идущее из колоний, в том, что оно идет из Англии. Как быть? Наполеон заявляет министру внутренних дел, что это невозможно: во-первых, будут пассажиры из колоний, во-вторых, «большое количество писем» из колоний в метрополию, в-третьих, бумаги, подписанные префектом колонии. Но вот, если это французское судно по дороге во Францию испытывает визитацию со стороны англичан, тогда конец: это денационализирует корабль, и «с подобным пятном» он лишается права войти во французскую гавань[30]. Значит, ничто не может спасти такой корабль, даже ложь перед англичанами (ибо, конечно, этот корабль, чтобы при встрече с англичанами не быть взятым в плен, должен все равно скрыть свою национальность). Итак, все сводилось не только к тому, чтобы избавиться от английского плена, но и к тому, чтобы с ними не встретиться, а это было слишком мудрено.
Все призывы к сохранению «достоинства», к отпору «притеснителям» и т. д. были для континентальных держав пустым звуком, и наполеоновское правительство хорошо понимало это: «деспотизм» английского флага не мог заставить забыть о выгодах английского рынка[31].
Наполеон отчетливо сознавал, что если хоть где-нибудь будет оставлена лазейка для английской торговли, то весь план обращается в разорительную процедуру только для Франции и для всех держав, повинующихся воле императора. Вот почему он так разгневался на начальника оккупационной армии (в Португалии) Жюно, когда императору показалось, что Жюно недостаточно бдителен в исполнении правил блокады. «Этим вы делаете завоевание Португалии бесполезным, я только для того ее и завоевал»[32].
Всякая морская торговля есть скрытая английская торговля. Вот, в Швеции в 1809 г. произошли перемены, воцарился король, к которому Наполеон, как он сам пишет, настроен вполне дружелюбно. Фактически война с Швецией кончена, юридически скоро окончится. Наполеон хочет быть любезным относительно Швеции, и все-таки приказывает по-прежнему считать торговлю со Швецией под запретом, ибо под видом шведов будут торговать англичане[33].
29 марта 1808 г. император приказывает бдительно следить за английскими махинациями: англичане нагружают американские суда своими товарами, и эти суда идут в Голландию, прикрывая своим флагом английскую контрабанду[34].
Неясно, робко, прикрываясь бранью против Англии, торгово-промышленный мир сейчас же после континентальной блокады пытался все-таки обратить внимание императора на возможные тяжкие последствия этой меры, «необходимой, но ужасной»[35].
На декрет от 17 декабря 1807 г. вслед за уже помянутой Марсельской палатой отозвались все главные торговые палаты Империи (Лионская, Туринская, Кельнская, Каркассонская, Парижская, Сен-Мало, Ниццская, Генуэзская, Бордоская, Нимская, Монпелье и Тулузская). Все эти отзывы, проникнутые официальной лестью, были представлены Наполеону 20 января 1808 г. министром внутренних дел Крете. Впрочем, император мог бы между строк разглядеть тревогу и страх коммерческого мира. «Ожидая дня мести (англичанам — Е.Т.), французский народ сумеет перенести с благородной гордостью лишения, которые обстоятельства сделают неизбежными. Торговля, которая более непосредственно чувствует удары, даст нации пример терпения и мужества», — писала Ниццская палата. Бордоская палата надеется, что такое положение «не может долго длиться» и что правительство «имеет средство смягчить суровость» меры, именно — дозволить нейтральным судам приходить во Францию. Палата Нима тоже говорит о «жертвах и лишениях» и надеется на будущий расцвет торговли. Тулузская палата надеется на очень скорую победу над англичанами («encore quelques moments et nous verrons ces fiers insulaires déposer le sceptre de fer» и т. д.), но пока признает, что Франция отныне ограничена средствами своей почвы и своей промышленности. Парижская палата очень сдержанно толкует о грядущем вздорожании предметов потребления. Генуэзская палата находит, что потребитель пострадает меньше, чем мануфактуры, и что Генуя пострадает особенно тяжело[36].
Были голоса, указывавшие, что континентальная блокада вреднее для Франции, чем для Англии, что она создает безвыходное положение, что английское правительство могло убедить свой народ в выгодности для него этой войны, но что французское скоро будет с трудом даже собирать налоги, и для французов эта перспектива бесконечной войны мучительна[37]. Эти речи еще доносились до министерства внутренних дел, но в Тюильри уже не попадали или являлись там в соответственной придворной переделке.
В одной докладной записке, поданной в октябре 1809 г. в министерство иностранных дел, констатируются самые безотрадные для Франции результаты континентальной блокады и настойчиво указывается на сильное вздорожание товаров, особенно текстильных, и на то, что «бесспорно» Англия производит и продает свои фабрикаты по более дешевой цене. И тут тоже не континентальная блокада в первоначальной своей стадии, не блокада времен берлинского декрета 1806 г., а блокада времен миланского декрета 1807 г.; имеется главным образом в виду не запрещение торговли с Англией, а уничтожение морской торговли нейтральных наций совокупными усилиями английского королевского совета и Наполеона I[38].
Главный торговый совет отказывался верить, что континентальная блокада соблюдается где бы то ни было, кроме Франции, и этому приписывал (в 1810 г.) «видимое процветание» других стран и разорение своего отечества[39].
27
28
Архив французского министерства иностранных дел, Angleterre (серия Mémoires et documents, № 11).
29
Нац, арх. AF. 1318 (56). Mars 1810.
30
Наполеон — Крете. Bayonne, le 27 mai 1808. (
31
Вот что докладывал Наполеону директор таможен в сентябре 1808 г.:…ainsi tout commerce des neutres avec la Russie, le Danemark, les villes anséatiques, la Hollande et l’Italie est subordonné aux caprices du cabinet de St. James. Mais ce commerce est utile à ces pays dont il est le seul débouché. (Нац. арх. AF. IV — 1318. № 24.
32
Наполеон — генералу Жюно. Bayonne, le 10 mai 1808 (
33
Наполеон — графу Шампаньи. Schönbrunn, le 19 août 1809 (
34
Наполеон — Годену, министру финансов. Saint-Cloud, le 29 mars 1808.
35
Нац. арх. AF. IV — 1060.
37
Нац. арх. AF. IV — 1318, № 15:…cercle vicieux dans lequel nous nous sommes enfoncés… qu’on ne se dissimule pas les suites inévitables des choses, la tyrannie des Anglais leur fournit journellement de quoi l’alli-menter, mais ce que nous en imitions diminue véritablement nos propres ressources et rendrait à la longue la levée des impôts difficile… leur gouvernement est parvenu à persuader à la nation que la guerre leur est nécessaire, qu’elle les enrichit… mais en France cette perspective de guerre perpétuelle est un tourment au présent et à l’avenir…
38
Архив французского министерства иностранных дел. Angleterre, № 11 (серия Mémoires et documents). Octobre 1809.
39
Нац. арх. F12 549–550.