И он принял такой вызывающий вид, как будто ожидал бурного взрыва со стороны своего собеседника. Но Мюрри сидел к нему спиной и ни разу не обернулся даже, чтобы взглянуть на него.
— Ничего из этого не выйдет, — спокойно отвечал он, — вы ничего там, в Африке, не сделаете. Да прежде бросьте возиться с пистолетом, если не хотите прострелить себе ногу. Выньте руку из кармана, глупый вы человек!
Пойманный врасплох Седжвик поспешно вынул руку из кармана, словно пистолет жег ему пальцы, и воскликнул растерянным, испуганным голосом:
— А почему вы знаете, что у меня есть при себе пистолет?
— Потому, что вы, вероятно, поднялись ко мне в лифте и не хотели спуститься через окно. Это очевидно. Смотрите, Седжвик, этот прыжок может окончиться не вполне благополучно!
Наступило продолжительное молчание, ни тот, ни другой не произносили ни слова; Мюрри невозмутимо курил свою трубку, а Седжвик нервно теребил поля своей грязной соломенной шляпы.
— Пятьсот, — повторил он, — вы неглупый человек, вы сами можете понять, что я прошу немного. Уплатите же мне пятьсот, и вы никогда больше не увидите меня!
— Но за что я буду платить вам эти пятьсот?
— За то, чтобы я держал свой язык за зубами! А у меня, знаете, очень дурной язык… Он мне стоил когда-то целого состояния, но и теперь он может заработать небольшую сумму. Что такое пятьсот фунтов?! Вы больше заплатите за пару лошадей или за какой-нибудь вонючий мотор!
— Тот мотор, который я приобрету, не будет вонючим, это во-первых, а во-вторых, ваше незнание моторов менее удивительно, чем то, что вы еще до сих пор не знаете меня, Седжвик. Я знаю, что за вами водится одно положительное качество, это то, что вы превосходный лгун. Быть может, вы из этого сумеете выколотить что-нибудь. Я не вышвырну вас сию минуту на лестницу только потому, что мне любопытно: быть может, то, что вы сумеете сообщить мне, будет стоить этих денег — тогда вы и получите их!
— Да я хотя бы начну с того, что скажу вам: Лэдло в Лондоне!
— Продолжайте, — сказал Мюрри, — начало недурно!
— Я так и знал, что вам понравится! Ну, скажу вам, в незавидном он положении. Бедняга совершенно пал духом и забился в грязную трущобу Тоттенгама, даже на свет Божий нос высунуть боится, опасаясь полиции. Вам, вероятно, известно, что старик Голдинг узнал, что он бежал в Европу, и сыщики подстерегали его здесь? После крушения его подобрал пароход, и при моем содействии он улизнул от сыщиков. Я был ему за отца все это время, хотя он относится ко мне очень скверно. Не проходит дня, чтобы я не побывал у него в доме на улице Маргариты!
— Ну-с, продолжайте. Вы сказали только еще половину, прошу торопиться: к двенадцати часам я должен быть в одном месте.
— Готов побиться об заклад, что у Джесси Голдинг! Я и сам собираюсь к ней, надо сообщить ей кое-что, а потом уж можно будет отправиться и к Лэдло… Что ж, порешим, что ли, на семистах пятидесяти? Правда ведь я не завышаю цену?
— Хм! — сказал Мюрри саркастически и, подойдя к столику у окна, достал из его ящика связку бумаг, собираясь сказать что-то, как вдруг увидел направленное на него дуло пистолета Седжвика.
— Вот тут есть маленькая история, — продолжал Мюрри невозмутимо, все с тем же ироническим оттенком в голосе, — о некоем уличном воре Бертраме Седж-вике, тогда именовавшемся Роджером Дау, история, которая, вероятно, покажется весьма интересной окружному суду. Так вот, Седжвик, не валяйте дурака, если вы спустите курок, то наверняка попадете на виселицу!
— Я это отлично знаю, но бывает минута, когда человеку решительно все равно, повесят его или нет! И вот я решил или получить от вас семьсот пятьдесят фунтов, или быть повешенным из-за них. Так вот я вам даю три секунды на размышление!
— Напрасно, я сейчас выпишу вам чек!
Седжвик был до того поражен этой быстрой сговорчивостью, что не в состоянии был произнести ни слова. Не отводя дула пистолета от своей жертвы, он жадными глазами впился в зеленую бумажку чека и при этом шептал вполголоса:
— Ну, вот это благоразумно! Ведь я же не желаю вам зла. Но когда человек доведен до крайности, вы сами понимаете, мистер Вест… Выпишите мне этот чек, и я клянусь, что вы больше не увидите меня.