- А ружья чинить умеешь?
- Как же, ваша милость благородный витязь. Самое скверное ружье починю так, что лучше нового станет.
- Так вот что: загляни на днях в Сигетвар, в усадьбу Балинта Терека. Там ты заживешь на славу.
Худенькая цыганка пристала к Добо, чтобы он разрешил ей погадать.
- Жена моя нагадает так, что ни в одном слове не ошибется, - сказал цыган. - Она и нынче утром предсказала, что нас освободят.
Женщины подтвердили, что правда - цыганка это предсказала.
- Предсказала, - согласился и Гашпар, - да только не поверили ей.
- В том-то и беда, что ей никогда не верят. - Цыган размахивал руками. - Вот видишь, бибас, теперь-то ты поверил!
Цыганка подсела к костру, сгребла весь жар и бросила в него крохотные черные зерна.
- Datura Stramonium[13], - сказал поп с презрением.
С тлеющих углей поднялся синий столб дыма. Цыганка присела на камень и подставила лицо клубам дыма.
Витязи и бывшие невольники с любопытством обступили ее.
- Руку… - сказала вдруг цыганка.
Добо протянул ей руку.
- Что ж, поглядим, как ты гадаешь.
Цыганка подняла голову и, обратив к небу закатившиеся глаза, заговорила дрожащими устами:
- Вижу красных и черных птиц… Летят птицы друг за дружкой… Десять… пятнадцать… семнадцать… восемнадцать…
- Это мои годы, - улыбнулся Добо.
- Да! - обрадованно подтвердил цыган.
- С восемнадцатой птицей дева-ангел летит. Спустится к тебе. Останется с тобой. Дева-ангел кладет тебе платок на лоб. Зовут ее Шара.
- Стало быть, мою будущую жену зовут Шарой. Куда это годится! Я старым холостяком буду, когда найду эту деву Шару.
- Это, может, и раньше сбудется, ваша милость благородный витязь, - утешал цыган.
Гадалка продолжала:
- Девятнадцатая птица - красная. Несет она с собой темную тучу грозовую. На земле венгерской рухнут три могучих столпа.
- Буда? Темешвар? Фейервар? - задумчиво спросил Добо.
- Да, да, ваша милость благородный…
- Уже зашатался и четвертый столп, но ты поддержишь его, хотя тебе и на руки и на голову ливнем льется пламя.
- Солнок? Эгер?
- Эгер, Эгер, ваша милость благородный господин витязь.
- Двадцатая птица - золотая, вся сияет солнечными лучами. На голове у ней корона. Один алмаз из короны падает тебе на колени.
- Это к добру.
- Очень и очень даже к добру, ваша милость благородный…
- И снова летят друг за дружкой черные и красные птицы. А потом тьма… Я ничего больше не вижу. Слышу звон цепей… Твой вздох…
Она затрепетала и выпустила руку Добо.
- Стало быть, я помру в тюрьме? - спросил Добо, содрогнувшись.
- Что за глупости ты гадаешь! - накинулся на нее цыган. - Ни единому слову ее не верьте, ваша милость благородный господин витязь.
- Чепуха! - махнул рукой и священник.
Цыганка схватила руку Герге. Снова подставила лицо клубам дыма, помолчала, затем устремила глаза в небо.
- Всю свою жизнь ты пройдешь с голубкой - белой голубкой с розовыми крыльями. Но пламя, пламя окружает тебя. Из рук твоих катятся огненные колеса. А голубка потом остается одна и ищет тебя до самой смерти.
На мгновение цыганка замолкла. Лицо ее перекосилось от ужаса. Она отпустила руку мальчика и, поднимая руки к небесам, пробормотала:
- Две звезды взлетают в небо: одна из темницы, другая с берега моря… Сиянье их вечно…
И в страхе она закрыла глаза руками.
- Ерунда! - махнул рукой Добо. - Облейте водой эту женщину.
- Облить водой безумную! - завопил цыган. - Такие глупости предрекаешь своим благодетелям!
Он сам схватил ведро и окатил водой гадалку.
Все вокруг засмеялись. Добо взял Герге за руку и поклонился невольникам.
- Ваша милость благородный господин витязь! Что ж нам делать с этим грабителем, разбойником, убийцей? - крикнул цыган вслед Добо, указав на турка.
- Повесьте его! - небрежно ответил Добо.
И, посадив Герге в седло, он вскочил на коня.
11
- Ну, собака турок, - гаркнул Гашпар Кочиш, - теперь твой черед!
- Веревку! - закричал возница Андраш. - Вон они, путы, лежат.
- Сдохнешь! - завыл цыган, неистово вращая глазами.
- Ты мне ноги калечил железом! - гневно крикнул Гашпар.
- Ты убил моего отца! - завопила одна женщина.
- Ты корову нашу угнал, дом разорил!..
И вокруг турка забушевал вихрь, замелькали яростные лица и сжатые кулаки. Невольники в гневе метались и толкали янычара под старый бук.
Большеголовый крестьянин, побывавший уже в рабстве, преградил им дорогу саблей.
- Да вы что? Хотите сразу его прикончить? Нет! Сперва подгребем ему под ноги раскаленные угли.