Советские читатели с интересом встретили новую работу Малышкина. Большинство рецензий и критических статей о романе давали ему высокую оценку. С одобрением отнесся к роману и М. И. Калинин. В музее М. И. Калинина хранится экземпляр романа «Люди из захолустья» со следующей надписью, сделанной автором: «Дорогой Михаил Иванович! Меня осчастливил Ваш отзыв о моей работе. Внимание человека, которого чтут и по-родному любят миллионы трудящихся Союза, чуткого руководителя, глубокие, прямые большевистские высказывания которого об искусстве мы, писатели, знаем и уважаем, — это внимание окрыляет и наполняет новыми силами. Постараюсь, чтобы вторая и последняя книга моего романа, которую сейчас пишу, оказалась достойной этого внимания и чтобы она получилась лучше и полноценнее первой…» (см. альманах «Литературная Мордовия», 1955, № 10, стр. 236).
Уже после смерти писателя в одном из своих докладов М. И. Калинин привел роман «Люди из захолустья» в качестве примера произведения, написанного на основе метода социалистического реализма. «Здесь удивительно конкретно, — говорил он, — в соответствии с жизненной правдой, показан рост людей из маленьких городов захолустья на больших стройках. У нас этот рост идет повсюду и во всех сферах человеческой деятельности» (М. И. Калинин «О литературе». Л., 1949, стр. 90).
О том, какой мыслилась писателю вторая часть романа, свидетельствуют подготовительные наброски, собранные в папке и в блокноте с надписью «Делегату Первого Всесоюзного съезда советских писателей», хранящиеся в ИМЛИ. Здесь много выписок из газет — центральных и местных, содержащих главным образом общие характеристики политических событий. Много выписок из технической литературы, в частности из книги Кузьмина «Транспортно-подъемные сооружения» (глава «Пороки экскаватора»).
Затем следуют планы и наброски, Судя по этим планам, события второй части романа должны были развиваться в основном летом 1930 года на красногорской стройке. Писатель хотел показать батареи коксохимического комбината в действии.
На стройке встречаются все основные герои романа. Сюда приезжает Николай Соустин. Он мечтает написать большой очерк о строителях, о Журкине. «У Соустина горит сердце написать Журкина: это его знакомое, родное, что там Пашка». Но, оказывается, Пашка Горюнов лучше знает подлинную жизнь — «А Пашка-то знает лучше этого Журкина, чем Соустин, в конце концов!» Напыщенный, далекий от жизни очерк Соустина проваливается. Соустин стремится лучше познать жизнь стройки и ее людей; «Соустин обрабатывает рабкоровские письма. Он идет — следом по ним. Это— после провала пышно-торжественной статьи». «Надо знать, где уборная не в порядке, и проследить — починили ли ее». Но то, что для Соустина в новинку, то прекрасно знает коммунист Зыбин. «И Зыбин все это знал, он все строительство держал в голове». Соустин еще больше Сближается с Зыбиным. Он окончательно рвет со своим братом — кулаком Петром. «Пьянство с Петром Соустина, стихи „Ленин заповедовал нам врагов своих любить (?!)“ или еще какая-то глупость в этом роде». Соустин показывает стихи Пашке. «Нет, это не глупость, это надо выяснить, показать кое-где…» «Отчуждение от Петра». На строительство зачем-то приезжает Калабух. Между ним и Соустиным происходит окончательный разрыв. «Калабух Соустину: „Оппортунист! Беспринципный интеллигент!! Вас выкинут…“ Соустин бьет его за это по лицу».
На стройке происходит объединение деятелей контрреволюционного подполья — Петр находит общий язык с Калабухом: «Петр, который ищет „контров“ (Санечка — низовой, неинтересный), наталкивается на Калабуха и думает: „Вот!“ Начинается родственный разговор — „рабочего“ с „контром“. Разговор этот реализуется в прямом вредительском акте».
Тишка работает крановщиком. (Вот для чего понадобилась писателю книга «Транспортно-подъемные сооружения»!) С помощью Трегубого контрреволюционеры организуют аварию на подъемном кране, убит комсомолец Тишка. Журкин участвует в похоронной процессии. «— Черт, — сказал Журкин, увидев Тишку в похоронной процессии. Он ударил его кулаком по больной руке и боку — не заметив. Тишка крикнул. Тут только заметил Журкин. — Ой-ой-ой, — испугался он». Оказывается, убит был не Тишка Куликов, а другой Тишка — друг первого.
Тишка Куликов стал шофером-ударником. Он живет невиданной ранее жизнью. «Тишка ест мясо (карточка ударника) — в гостинице. То самое, что раньше „долизывал“ (вспоминает невольно, когда входит в ресторан, похожий на вокзал)». Предсказание Подопригоры, сделанное им в первой части романа, о том, что ударников строительства будут катать на самолете, — сбылось. Тишка — на самолете. «Тишка боялся (в самолете) подумать про свое пилотство. — Оно так же, как шоферство, могло случиться…»