Гергей встал на камень. Он сломал печать, стряхнул песок с бумаги, посмотрел подпись и сказал:
- Посылает письмо Ахмед-паша из Каалы.
«Коменданту Эгерской крепости Иштвану Добо - привет!
Я, анатолийский Ахмед-паша, старший советник великого, непобедимого султана, старший военачальник его несметной, несокрушимой рати, сообщаю вам, что нынешней весной могучий падишах отрядил в Венгрию два войска. Одно из них захватило Липпу, Темешвар, Чанад, Солнок, а также все крепости и замки, расположенные по берегам Кереша, Мароша, Тисы и Дуная. Второе войско сокрушило две венгерские рати, заняло Веспрем, Дрегей, Сечен и берег Ипоя. Нет такой силы, которая устояла бы перед нами!
И теперь два наших победоносных войска соединяются под Эгером.
Исполняя волю могучего и непобедимого султана, я призываю вас не сопротивляться его величеству, а покориться его воле - впустить пашу, которого я пришлю, сдать ему город и крепость Эгер».
- Держи карман шире! - загудели со всех сторон. - Не читай дальше! Пусть псы его слушают!
Но Добо призвал всех к тишине.
- Нет, вы послушайте турецкую музыку. Хорошо они выводят высокие нотки. Читай дальше.
- «Честью заверяю вас: если вы изъявите покорность, то ни вы, ни ваше добро не пострадают. Падишах будет милостив к вам, а я предоставлю вам такую свободу, какую вы знали только при ваших прежних королях».
- Не нужна нам турецкая свобода! - гаркнул Цецеи. - Мы уж как-нибудь и венгерской обойдемся!
Все улыбнулись.
Гергей продолжал:
- «Я защищу вас от всех бед…»
- Вот именно для того они и пожаловали, чтобы защитить нас от бед! - закричал Гашпар Пете.
Кругом поднялся хохот. Засмеялся и Гергей.
Народ уже знал, как ведут себя турки, когда сдается какая-нибудь крепость.
Один Добо стоял мрачнее тучи.
Гергей продолжал читать:
- «В подтверждение сего я ставлю свою доподлинную печать. Ежели вы не покоритесь - навлечете на свои головы гнев могучего падишаха, а тогда и вы сами, и дети ваши умрете страшной смертью. Посему отвечайте немедленно!»
В ответ раздался грозный гул:
- Чтоб он лопнул, этот падишах со всем своим могуществом! Пусть только сунется сюда!
Лица раскраснелись. Даже у самых кротких и то огнем загорелись глаза.
Гергей вернул письмо Иштвану Добо. Шум затих.
Добо не надо было вставать на камень, чтобы его видели: он и без того был на голову выше всех.
- Вот, - проговорил он горестно, но в голосе его звучала стальная твердость, - это первое и последнее письмо турка, которое прочтено в нашей крепости. Вы уже поняли, для чего турок идет. Огнем и мечом несет он нам «свободу». Басурманский падишах, купающийся в крови христиан, несет нам свою «свободу»! А если мы от нее откажемся, так он нам головы отрубит! От нас требуют ответ. Так вот он!
Скомкав письмо, Добо швырнул его в лицо крестьянину.
- Как ты посмел принести это, подлец?
И, обернувшись к солдатам, приказал:
- Заковать ему ноги! В темницу негодяя!
4
После взволновавшего всех чтения турецкого письма Добо вызвал офицеров во дворец:
- Через полчаса всем быть у меня.
Зал наполнился народом еще до назначенного срока. Позже пришли лишь те, кто переодевался в парадную одежду. Каждый почувствовал, что пробил первый удар набата.
Добо поджидал только товарищей Бакочаи и лейтенанта Лукача Надя с его двадцатью четырьмя конными ратниками. Уж не попали ли они в полон к туркам? Это было бы прескверным известием. Народ пал бы духом.
Скрестив руки, комендант стоял возле окна и рассеянно смотрел на раскинувшийся внизу город. Какие красивые белые дома! А город пуст. Только под самым дворцом, у речки, снует народ: солдаты поят лошадей, водоносы таскают воду. А вот какая-то женщина в желтом платке выходит из ворот. Идет с двумя детишками, спешит к крепости. На спине тащит узел.
- И эта в крепость идет… - пробурчал Добо с неудовольствием.