КНИГА ВТОРАЯ
1. Между тем на другом конце земли по воле фортуны незаметно зрела новая власть, которой суждено было принести государству множество великих удач и ужасных бед, породить принцепсов, знавших безоблачное счастье[224], и правителей, встретивших бесславную гибель[225]. Гальба еще был облечен всей полнотой власти, когда Тит Веспасиан выехал по поручению отца из Иудеи в Рим. Тит ехал, как объяснял он сам, чтобы воздать почести государю и обратить на себя его внимание; юноша вступал в тот возраст, когда пора уже думать о занятии почетных государственных должностей. Среди черни же, всегда склонной к выдумкам, разнесся слух, будто Тит хочет добиться, чтобы Гальба его усыновил. Пересуды эти были вызваны преклонным возрастом принцепса, его бездетностью и привычкой людей гадать о том, кто захватит власть, пока кто-нибудь один еще не завладел ею. Всё поддерживало эти слухи — ум и характер Тита, дававшие ему основания претендовать на любое, самое высокое положение, его красивая, даже величественная, внешность, успехи Веспасиана, предсказания, оракулы и, наконец, случайные происшествия, в которых легковерные люди склонны видеть предуказания судьбы. Тит находился в городе Коринфе, в Ахайе, когда до него дошли бесспорные известия о гибели Гальбы; кое-кто в его окружении уже поговаривал также о восстании Вителлия и гражданской войне. Встревоженный, он собрал нескольких друзей, чтобы обсудить с ними две различные возможности дальнейшего поведения: если он явится сейчас в Рим, то не встретит никакой благодарности за знаки внимания, изначально предназначавшиеся другому, и рискует оказаться в заложниках у Вителлия или Отона; если же он теперь повернет назад, то будущий принцепс, разумеется, оскорбится таким поступком. Но кто окажется победителем, пока что неизвестно, а кроме того, отец, признав власть нового государя, заставит его тем самым простить и сына. Наконец, если Веспасиан сам вмешается в борьбу за власть, ни Отон, ни Вителлий, занятые гражданской войной, не станут вспоминать о былых обидах.
2. Так или примерно так размышлял Тит, колеблясь между надеждой и страхом, пока не остановился на решении, внушавшем более всего надежд. Кое-кто думал, что повернуть обратно заставила Тита страсть, которой он пылал к царице Беренике[226]. Юноша и в самом деле не был к ней равнодушен, что, однако, нисколько не мешало ему вести свои дела разумно и осмотрительно. В молодости он был действительно склонен к утехам и развлечениям и еще в годы правления своего отца вел себя далеко не столь сдержанно, как позже, когда сам сделался императором. Он не стал двигаться вдоль берегов Ахайи и Азии и, оставив влево от себя море, их омывающее, отправился прямо к островам Родосу и Кипру, а оттуда — в Сирию, т. е. избрал путь, требовавший особого мужества[227]. На Кипре Тит пожелал посетить и осмотреть храм Венере Пафосской[228], слава которого гремела среди местных жителей и приезжих. Я думаю, не займет много времени, если я в нескольких словах расскажу о возникновении здешнего культа, о храмовых обрядах и о том, как выглядит изображение богини, нигде не имеющее себе подобных.
226
Дочь иудейского царя Агриппы Ирода, жена понтийского царя Полемона; расставшись с последним, жила при дворе своего брата Агриппы II. Тит влюбился в нее во время своего пребывания в Иудее, позже призвал ее в Рим и собирался на ней жениться, но отказался от этого намерения под влиянием общественного мнения (Дион Кассий, 66, 15, 18). Титу и Беренике посвящена одна из лучших трагедий Расина.
227
Обычным видом морского плавания древние считали каботаж — вдоль берега или от острова к острову.