23. Едва ли, однако, преступный замысел родился у Отона внезапно; рассчитывая, что Гальба усыновит его, а может быть, и подумывая уже о захвате власти, он исподволь стремился обеспечить себе поддержку солдат. Во время похода[97], на марше и на стоянках он обращался к старейшим воинам по имени и, вспоминая время, когда они вместе состояли в свите Нерона, называл их своими товарищами. В одних он узнавал старых знакомых, других расспрашивал об их делах, оказывал им покровительство и помощь деньгами. В этих беседах он нередко жаловался на Гальбу, отзывался о нем двусмысленно и вообще делал все, чтобы вызвать в войсках недовольство. Трудности похода, нехватка продовольствия и строгость командиров раздражали солдат: они привыкли разъезжать по городам Ахайи[98] или плавать на кораблях по озерам Кампании, а теперь им приходилось делать огромные переходы и в полном вооружении карабкаться по склонам Пиренеев и Альп.
24. Солдаты уже пылали яростью, когда Мевий Пуденс, один из приближенных Тигеллина[99], еще подбросил хворосту в огонь. Он издавна привлекал на свою сторону каждого колеблющегося, каждого, кто, нуждаясь в деньгах, стремился к переменам. Постепенно он дошел до того, что всякий раз, как Гальба обедал у Отона, давал каждому преторианцу дежурной когорты якобы на угощение по сто сестерциев[100], а Отон к этой, как бы всем официально полагающейся награде добавлял еще тайно некоторым солдатам определенную сумму. Его изобретательность в деле подкупа была неистощима: когда один из преторианцев, по имени Кокцей Прокул, затеял с хозяином соседнего с его владениями земельного участка тяжбу из-за межи, Отон на свои деньги скупил всю землю этого соседа и подарил ее солдату. Всему этому попустительствовал префект, слабый и ограниченный, неспособный ни проникнуть в тайные замыслы, ни понять то, что происходит у него на глазах[101].
25. Потом Отон назначил одного из своих вольноотпущенников — Ономаста — руководить осуществлением злодейского замысла. Узнав, что тессерарий[102] Барбий Прокул и опцион[103] Ветурий (оба служившие в телохранителях) по разным поводам вслух возмущались Гальбой и даже угрожали ему, Отон через Ономаста вызвал их к себе, засыпал подарками и обещаниями и дал денег, чтобы они могли других также переманивать на свою сторону. И вот два солдата задумали передать Римскую империю из одних рук в другие и действительно добились своего! О заговоре знали немногие, остальные колебались, и заговорщики разными способами воздействовали на них: старшим солдатам намекали, что Гальба их подозревает, так как они пользовались в свое время благосклонностью Нимфидия; в рядовых вызывали ярость напоминаниями о ранее им обещанных и безвозвратно упущенных деньгах; некоторым, помнившим Нерона, говорили, что хорошо бы вернуться к легкой и праздной жизни, которую при нем вели солдаты; и всех пугали возможностью перевода из претория в легионы.
26. Мятежные настроения как чума перекинулись в легионы и вспомогательные войска[104], и без того взволнованные вестями о нарушении присяги германскими армиями. Заговорщики были уже настолько готовы к перевороту, а остальные так к нему безразличны, что на следующий день после январских ид преторианцы окружили Отона, возвращавшегося домой с ночного пира, и насильно увели бы его с собой, если бы не ночь, не боязнь расставленных по всему городу постов и не разброд, обычный между пьяными. Их остановила не забота о государстве, главу которого — Гальбу — они хладнокровно собирались зарезать, а только лишь опасение принять в темноте первого встречного, указанного солдатами из паннонской или германской армии, за Отона, которого большинство не знало в лицо. Заговорщикам до времени удавалось скрывать многочисленные признаки готового вот-вот вспыхнуть мятежа; когда же некоторые из этих признаков привлекали к себе внимание Гальбы, префект Лакон обращал все в шутку: не зная настроения солдат, относясь враждебно ко всякому предложению, даже самому дельному, если только не он сам его подал, этот человек упорно сопротивлялся всему, что советовали люди, более опытные.
98
Во время поездки Нерона по Греции (как провинция империи она именовалась Ахайей) в 66—67 гг. его сопровождали преторианцы, игравшие во время выступлений императора на сцене роль клакеров (Дион Кассий, 63, 8).
99
Софоний Тигеллин — фаворит Нерона, с 62 г. н. э. префект претория, приобретший почти неограниченную власть после разгрома заговора Пизона в 65 г. Его интриги и доносы погубили многих значительных людей (Анналы, XIV, 57 сл.), он сыграл решающую роль в устранении Октавии (дочери Клавдия и первой жены Нерона. Ср.: Анналы, XIV, 60). См. характеристику его в гл. 72.
101
Префект претория, т. е. Корнелий Лакон. Место это характерно для художественной манеры Тацита. Никаких сведений о том, что навстречу Гальбе во время похода его из Испании в Рим были высланы преторианцы, нет. Следовательно, в начале этой главы под «преторианцами дежурной когорты» понимаются солдаты, составлявшие личную охрану полководца (см. прим. 36), в конце же главы явно имеются в виду преторианцы в Риме. Тацит не разграничивает тех и других, события в Испании и события в Риме, так как ему важно не характеризовать различные виды войск и разные части империи, а показать всеобщую продажность, царившую среди солдат, окружавших Гальбу; он стремится, другими словами, не к точности отдельных деталей, а к точной передаче общей атмосферы событий.
102
Старший солдат, передававший войсковым подразделениям от командующего «тессеру» — четырехугольную табличку с написанным на ней паролем.
103
Опцион — заместитель центуриона или декуриона, примерно соответствует современному командиру отделения.
104
Во времена Тацита каждый легион состоял из 5000 легионеров, образовывавших «легионные когорты» (или просто когорты), и 5000 солдат, составлявших «вспомогательные когорты». Последние поставлялись союзными Риму народами и провинциями, но жалованье им выплачивали римские командующие.