79. Антоний двигался к Риму по Фламиниевой дороге. Глубокой ночью дошел он до Красных камней[658] и тут понял, что опоздал: его ждали вести о страшных событиях в столице — убит Сабин, Капитолий горит, в городе паника. Говорили также, что народ и рабы вооружаются, дабы выступить на защиту Вителлия. Потерпел поражение со своими конниками и Петилий Цериал. Считая, что враг уже разбит, он стремился вперед, не соблюдая никакой осторожности, и вдруг наткнулся на засаду из всадников и пехотинцев. Битва развернулась под самым Римом, среди садов и строений, на кривых извилистых улицах, хорошо знакомых вителлианцам, но внушавших страх конникам Цериала. Последние к тому же далеко не все сражались с одинаковым пылом: среди них было немало солдат, совсем недавно, под Нарнией, перешедших на сторону флавианцев, и теперь они старались угадать, какая партия возьмет верх. В этой битве префект конницы Юлий Флавиан был захвачен в плен; остальные в беспорядке бежали; победители преследовали их только до Фиден[659].
80. Этот успех еще усилил энтузиазм народа. Городская чернь взялась за оружие. Мало у кого были настоящие боевые щиты, большинство вооружилось чем попало, толпа размахивала дротами — требовала сигнала к началу битвы. Вителлий поблагодарил их и приказал двигаться на защиту города. Собравшийся тут же сенат назначил легатов, которые отправились в войско противника, чтобы убедить его, якобы ради интересов государства, согласиться на мир и прекращение военных действий. Судьба этих легатов сложилась по-разному. Явившиеся к солдатам Петилия Цериала, которые и слышать не хотели о перемирии, едва не погибли. Ранен был претор Арулен Рустик[660]: ярость солдат вызвало не только звание посла и претора, над которым они надругались, но и горделивое достоинство, отличавшее этого мужа. Свиту его разогнали, первый ликтор[661], осмелившийся расчищать в толпе дорогу претору, был убит. Охваченные бешеной ненавистью к своим же согражданам, забыв о неприкосновенности послов, которую чтят даже чужеземные племена, они убили бы легатов под самыми стенами родного города, если бы Цериал не приказал окружить прибывших охраной. Несколько лучший прием встретили посланцы сената, явившиеся к Антонию, — не потому, что солдаты здесь были дисциплинированнее, а потому, что командующий крепче держал их в руках.
81. В число легатов замешался всадник Музоний Руф, ревностный последователь философов и поклонник стоицизма[662]. Попав в армию вителлианцев, он принялся толковать окружавшим его вооруженным солдатам о благах мира и ужасах войны. Некоторые смеялись, большинству было противно. Его бы, наверное, избили и выгнали, но он вовремя послушался людей, убеждавших его по-хорошему, и, испугавшись сыпавшихся на него со всех сторон угроз, прекратил свои неуместные поучения. Навстречу армии вышли также девы-весталки, несшие Антонию письмо Вителлия. Он просил отложить решающее сражение на один день и уверял, что благодаря этой отсрочке легче удастся все уладить. Антоний с почетом отпустил весталок, Вителлию же написал, что после убийства Сабина и пожара Капитолия ни о каких переговорах не может быть и речи.
82. Все же Антоний, собрав войска на сходку, пытался уговорить их разбить лагерь возле Мульвиева моста и отложить вступление в город до следующего дня. Он стремился добиться этой отсрочки, ибо опасался, что разгоряченные битвой солдаты не пощадят ни народ, ни сенат, ни даже храмы и святилища богов. Но солдаты были уверены, что любое промедление только на руку врагу. К тому же они видели вымпелы, развевавшиеся на окружающих холмах: хотя под этими вымпелами стояли всего-навсего мирные граждане[663], солдатам казалось, что там их ждет готовая к бою вражеская армия. Войско разделилось на три колонны: одна осталась на Фламиниевой дороге, другая пошла в наступление берегом Тибра, третья двигалась по Соляной дороге к Коллинским воротам[664]. Одной кавалерийской атаки оказалось достаточно, чтобы разогнать чернь, и наступавшие столкнулись с войсками вителлианцев, тоже разделенными на три колонны. Битва на подступах к городу шла во многих местах и с переменным успехом, но в большинстве случаев все же победа оставалась за флавианцами, у которых были лучше командиры. Тяжело пришлось тем флавианцам, которые, вступив в город, свернули налево[665] и оказались в узких, скользких улицах, примыкающих к Саллюстиевым садам[666]. Вителлианцы, взобравшись на стены садов, забрасывали наступавших камнями и дротами и до самых сумерек не давали им продвинуться вперед, пока, наконец, их самих не окружили конники, прорвавшиеся в город через Коллинские ворота. Местом битвы стало и Марсово поле[667]. Удача сопутствовала флавианцам, которых окрыляла память о множестве прежних побед, вителлианцам же придавало силы одно лишь отчаяние; их обращали в бегство, но они снова и снова собирались то в одной, то в другой части города.
659
Городок на Соляной дороге на левом берегу Тибра, в неполной римской миле от въезда в столицу.
660
Юний Арулен Рустик, народный трибун 66 г., претор 69 г., консул-суффект 92 г. (?), философ-стоик. Поддерживал осужденного Нероном вождя стоической оппозиции Тразею Пэта, при Домициане написал сочинение, прославлявшее Пэта, за что и был казнен в 93 г. Тацит, по-видимому, был связан с ним через своего друга Плиния Младшего, близкого к Рустику и его окружению. Казнь Рустика Тацит считал одним из главных преступлений Домициана (Агрикола, 2).
661
Proximus lictor, бывший старшим по положению среди ликторов, шел ближе всего около магистрата.
662
Гай Музоний Руф, уроженец г. Волсиниев в Этрурии, при Нероне приобрел значительную известность как философ и наставник юношества; у него учился, в частности, Дион Хрисостом. В 65 г. был сослан на о. Гиар (см. прим. 25 к книге I), в 66—67 гг. отбывал каторжные работы на Истме. В 69 г. он снова в Риме, но при Веспасиане был вторично выслан и возвращен только Титом. Показательно, что Тацит, неизменно говорящий о философии стоицизма и таких ее представителях, как Тразея Пэт, Гельвидий Приск, Арулен Рустик, Геренний Сенецион, с глубоким уважением, презрительно отзывается о Музонии именно как о философе-стоике. По-видимому, — и это для Тацита весьма характерно, — он различал стоицизм как умонастроение сенатской оппозиции, особенно во времена Нерона и Домициана, и стоицизм как одно из наводнивших Рим в эту эпоху греческо-восточных философских и религиозных учений, чуждых римским традициям и встречавших осуждение со стороны консервативного общественного мнения.
664
Коллинские ворота находились в восточной части города, неподалеку от преторианского лагеря и Саллюстиевых садов. Из них выходили Соляная и Номентанская дороги, в дальнейшем соединявшиеся в одну.
666
Саллюстиевы сады, расположенные в северной части Рима, занимали долину между Холмом Садов и Виминалом, захватывая склоны обеих этих возвышенностей. Парк был создан знаменитым историком Саллюстием в конце 40-х и начале 30-х годов I в. до н. э. В парке находились роскошные бани и дворец, во всю длину его прорезал ручей. С 22 г. н. э. Саллюстиевы сады становятся владением императоров и излюбленным местопребыванием Тиберия, Нерона, Адриана.
667
Марсовым полем называлась низина в излучине Тибра, где при республике происходили выборы магистратов и переписи населения. При империи здесь выросло множество роскошных зданий, оставшееся между ними свободное пространство использовалось для спортивных игр. Из 3 колонн флавианской армии, о которых говорится в данной главе, к Марсову полю вышла та, что наступала берегом Тибра.